– А как насчет женитьбы? – спросил Долли.

– Тут уж как выйдет. Это забота родителя. Никто из вас не поверит, но, честное слово, мне нравилась та девушка. Я до последнего был готов на ней жениться, только, знаете ли, есть такое, через что переступить нельзя. Он был такой отпетый негодяй!

Через некоторое время сэр Феликс поднялся к ним и вошел в комнату как ни в чем не бывало.

– Мы же можем сыграть роббер? – спросил он.

– Я, пожалуй, откажусь, – ответил лорд Ниддердейл.

– Я не буду играть, – сказал мистер Луптон.

– Во всем клубе нет и одной колоды, – добавил Долли.

Лорд Грасслок не снизошел до ответа. Баронет с сигарой в зубах опустился на стул, остальные молча курили.

– Интересно, что сталось с Майлзом Грендоллом? – спросил сэр Феликс.

Никто не ответил. Все по-прежнему курили в молчании.

– Он не заплатил мне и шиллинга из того, что должен.

Ответом по-прежнему было общее молчание.

– И думаю, не заплатит.

Наступила новая пауза.

– Он величайший негодяй, какого я встречал, – сказал Феликс.

– Я знаю такого же великого, – заметил лорд Грасслок, – или, по крайней мере, такого же ничтожного.

Еще с минуту все молчали, затем сэр Феликс ушел, бормоча что-то про отсутствие карт. Больше его члены «Медвежьего садка» не видели, а если видели, то предпочитали не узнавать.

Остальные сидели еще долго, хотя никаких особых развлечений у них не было. Все чувствовали, что эпоха «Медвежьего садка» закончилась, и с приличествующей случаю печальной серьезностью шепотом произносили грустные слова, утешаясь одним лишь табаком.

– Никогда в жизни мне так не хотелось плакать, – сказал Долли, когда в первом часу ночи потребовал стакан разбавленного бренди. – Доброй ночи, друзья, до свидания. Я еду в Кавершем, и, если утоплюсь, это будет ничуть не странно.

Как мистер Флэтфлис обратился в суд, и пытался продать мебель, и угрожал всем, и наконец избрал своей главной жертвой бедного Долли Лонгстаффа и как Долли Лонгстафф с помощью мистера Скеркума наголову разбил мистера Флэтфлиса и довел этого деятельного, но несчастливого человека вместе с женой и маленьким семейством до полного разорения, читатель вряд ли рассчитывает узнать из нашей хроники в подробностях.

Глава XCVII. Судьба миссис Хартл

Миссис Хартл сдалась на общую просьбу миссис Питкин и Джона Крамба отложить отъезд и посетить свадьбу Руби Рагглз не столько из любви к участникам этого события или желания посмотреть английские свадебные обычаи, сколько от неодолимого чувства к Полу Монтегю. Она не просто мечтала увидеть его еще раз, но и не находила в себе сил покинуть страну, где он живет. Надеяться ей было не на что. Это миссис Хартл видела ясно. Она согласилась его отпустить. Простила измену и даже, ради него, была добра к сопернице, занявшей ее место. Тем не менее она оставалась поближе к нему. И хотя в своем ограниченном общении с англичанами миссис Хартл высмеивала все английское, возвращение на родину ее страшило. В глубине души ей нравилось глуповатое спокойствие здешней жизни, так непохожее на жестокие бури ее молодости. Любая американка, думала она, смышленее миссис Питкин, и уж точно американская почва не рождала человека столь же медлительного и неспособного связать две мысли, как Джон Крамб. И все равно ей нравилась миссис Питкин, а Джона Крамба она почти полюбила. Насколько другой была бы ее жизнь, встреть она мужчину, который был бы ей верен, как Джон Крамб своей Руби!

Она любила Пола Монтегю всем сердцем и презирала себя за эту любовь. Какой он слабый, какой бесхребетный, как заражен предрассудками и чрезмерной щепетильностью, из-за которой упускает блестящие возможности, как не похож на ее соотечественников в умении и готовности действовать! И все же она любила его за эти самые недостатки, говорила себе, что его английские манеры приятнее энергичной сметки ее родной страны. Он обманул ее, обманул жестоко – поклялся и нарушил клятву, погубил своим предательством всю ее жизнь! Но так ведь и она была с ним не вполне честна. Поначалу она не думала обманывать, не думал и он. Оба вели игру друг против друга, и Пол, так сильно уступающий ей умом, победил – потому что он мужчина. У миссис Хартл было много времени на раздумья, и она много об этом думала. Он может любить снова и снова и не стать от этого хуже, а она погублена его изменой. Он может искать свежий цветок и смело устремляться за нектаром, ей остается лишь сидеть и рыдать о своей похищенной сладости. И она не знала, где скорбеть горше – в Калифорнии или на ислингтонской квартире у миссис Питкин.

– Он ведь партнер мистера Монтегю, да? – спросила миссис Питкин через день или два после возвращения со свадьбы Крамба.

Мистер Фискер недавно заходил к миссис Хартл, и та рассказала хозяйке, что он партнер Пола.

– Мне кажется, он гораздо приятнее мистера Монтегю, – продолжала миссис Питкин.

Возможно, она считала, что ее жиличка, потеряв одного участника фирмы, нацелилась на другого, и еще – что стоит похвалить американца в ущерб англичанину.

– О вкусах не спорят, миссис Питкин.

– Тоже верно, миссис Хартл.

– Мистер Монтегю джентльмен.

– Я всегда так о нем говорила, миссис Хартл.

– А мистер Фискер… американский гражданин. – Эти слова миссис Хартл произнесла без всякой нежности.

– Истинная правда! – воскликнула миссис Питкин. Она совершенно не поняла, что имеет в виду жиличка.

– Мистер Фискер пришел ко мне с новостями из Сан-Франциско, которых я прежде не слышала, и предложил мне ехать туда вместе с ним.

Миссис Питкин тут же прижала фартук к лицу.

– Я должна когда-нибудь уехать, вы же знаете.

– Да, наверное. Я же не могла надеяться, что вы у меня навсегда. А как бы мне этого хотелось! Я никогда не забуду, до чего хорошо мне с вами жилось. Не было недели, чтобы вы за все не рассчитались, и все так культурно, так культурно. Прям как будто у вас в кармане банк, миссис Хартл!

Горе исторгло у несчастной самые сокровенные мысли.

– Мистер Фискер мне не особенно близкий друг. Но он сказал, что с ним поедут другие дамы, и я решила присоединиться к ним. С ними будет не так скучно, а сейчас я по многим причинам предпочту общество. Мы едем первого сентября.

Тогда была середина августа, так что слова про первое сентября хоть немного утешили миссис Питкин. Лишние две недели – уже что-то, к тому же мистер Фискер в Англии по делам, а