— О, Господи, — сказал он, почувствовав ее смертельнуюлегкость.

— В чем дело, Стью?

— Дело во мне! Я знал, что эта трахнутая канистра пуста изабыл наполнить ее. Слишком волновался, наверное. Ну скажи, разве я не идиот?

— У нас кончился бензин?

Стью отшвырнул в сторону пустую канистру.

— Ей-Богу, да. Как я мог оказаться таким идиотом?

— Наверное, думал о Фрэнни? Что нам теперь делать, Стью?

— Попытаемся идти пешком. Возьмем спальные мешки и консервы.Прости меня. Том. Я виноват.

— Все в порядке, не переживай.

В тот день они до Боулдера не добрались. Им пришлосьзаночевать прямо на дороге, и у них даже не было сил раскопать снег, чтобынайти топливо для костра.

Тревожная мысль посетила его, когда он вползал в свойспальный мешок. Они придут в Боулдер, и там никого не будет. Пустые дома,пустые магазины, дома с крышами, провалившимися под тяжестью снега. Всеисчезли, как персонажи твоего сна, после того как ты проснулся. Потому что вмире никого больше не осталось, кроме Стюарта Редмана и Тома Каллена.

К двум часам следующего дня они проползли еще несколькомиль. Стью начал уже думать, что и следующий день им придется провести в пути.Именно он замедлял продвижение вперед. Боль в ноге становилась сильнее с каждымшагом.

Через час после холодного консервированного ленча он,погруженный в мысли о Фрэнни, врезался в остановившегося Тома.

— В чем дело? — спросил он, потирая больную ногу.

— Дорога, — сказал Том, и Стью торопливо огляделся вокруг.

После долгой паузы Стью сказал:

— Если б не ты, я бы грохнулся вниз.

Они стояли на снежном обрыве футов в пять высотой. Он крутоуходил вниз, туда, где виднелся голый асфальт дороги. Справа стоял указатель спростой надписью ГОРОД БОУЛДЕР.

Стью стал смеяться. Он сидел на снегу и оглушительнохохотал, не замечая озадаченного взгляда Тома. Наконец он произнес:

— Они расчистили дороги. Видишь? Мы дошли, Том! Мы дошли!Коджак! Иди сюда!

— Мы снова в Боулдере, — тихо пробормотал Том. — Мы пришлидомой, ей-Богу, да.

Стью похлопал его по плечу.

— Пошли, Томми.

Около четырех снова пошел снег. К шести уже стемнело, ичерный гудрон дороги стал призрачно белым. Стью очень сильно хромал. Том разспросил его, не надо ли ему отдохнуть, но Стью только помотал головой.

К восьми часам вечера снег стал падать густой, непрерывнойпеленой. Несколько раз они сбивались с дороги и увязали в придорожных сугробах.

Через двадцать минут в темноте раздался молодой нервныйголос, от которого они застыли на месте.

— К-кто там идет?

Коджак зарычал, и шерсть у него на загривке встала дыбом.Том ахнул. В темноте, поверх непрерывного воя ветра, раздался звук, от которогокровь у Стью застыла в жилах: это был звук передернутого затвора.

«Часовые. Они поставили часовых. Забавно было бы проделатьтакой путь, а потом получить пулю в лоб в двух шагах от городского универмага.Действительно забавно. Даже Рэнделл Флегг смог бы это оценить».

— Стью Редман! — закричал он в темноту. — Здесь Стью Редман!— Он сглотнул слюну. — Кто вы?

«Глупо. Ты наверняка его не знаешь…»

Но донесшийся до него голос действительно показался емузнакомым.

— Стью? Стью Редман?

— Со мной Том Каллен… ради Бога, не стреляйте в нас!

— Это шутка?

— Никакая не шутка! Том, скажи что-нибудь.

— Привет, — послушно произнес Том.

Наступила долгая пауза. Потом часовой сказал:

— У Стью на старой квартире висел плакат. Что это был заплакат?

Стью стал неистово рыться в своей памяти.

— Фредерик Ремингтон! — закричал он изо всех сил. — Там ещебыла надпись «Тропа войны».

— Стью! — радостно закричал часовой. Из снежной пелены вышелим навстречу черный силуэт. — Я просто не верю своим глазам…

Когда он подошел к ним, Стью увидел, что это был БиллиГеринджер.

— Стью! Том! И Коджак тут! А где Глен Бэйтмен и Ларри? ГдеРальф?

Стью медленно покачал головой.

— Не знаю. Нам скорей надо в тепло, Билли. Мы замерзаем.

— Конечно, идите в универмаг — он справа по дороге. Я позовуНорма Келлогга… Гарри Данбертона… Дика Эллиса… черт, да я разбужу весь город!Это же просто чудо! Я не верю своим глазам!

— Билли…

Билли обернулся, и Стью подошел к нему ковыляющей походкой.

— Билли, у Фрэн должен был быть ребенок…

Билли замер. После паузы он прошептал:

— Черт, я совсем забыл.

— Он родился?

— Джордж. Джордж Ричардсон все расскажет тебе. Или ДэнЛэтроп. Он наш новый доктор, мы заполучили его недели через четыре после того,как вы ушли. Он раньше был ухо-горло-носом, но он здорово справляется…

Стью резко встряхнул Билли, прерывая его сумбурную болтовню.

— Что случилось? — спросил Том. — Что-то не так с Фрэнни?

— Скажи мне, Билли, — попросил Стью. — Пожалуйста.

— С Фрэн все в порядке, — сказал Билли. — Скоро онапоправится.

— Ты только слышал об этом?

— Нет, я сам видел ее. Мы с Тони Донахью пришли к ней сцветами из оранжереи. Оранжерея — это его детище. Он там выращивает все, чтоугодно, не только цветы. Она в больнице только из-за того, что у нее были… какэто там называется… римские роды?

— Кесарево сечение?

— Ага, точно, потому что ребенок был неправильно расположен.Мы навестили ее через три дня после родов, это было два дня назад. Мы принеслией розы. Нам хотелось ее как-то подбодрить, потому что…

— Ребенок умер? — глухо спросил Стью.

— Он не умер, — сказал Билли и добавил с огромной неохотой:— Пока.

Стью неожиданно ощутил себя где-то далеко, в свистящейпустоте. Он услышал хохот… и волчий вой…