Человек, который в отсутствие Стью стал судебнымисполнителем, Хью Петрелла, был не очень-то ему по душе. Сам факт того, чтоПетрелла провел ПРЕДВЫБОРНУЮ КАМПАНИЮ, чтобы занять эту должность, внушал Стьюнедоверие. Он был суровым пуританином с топорными чертами лица. У него былосемнадцать человек в подчинении, и на каждом заседании Комитета Свободной Зоныон пробивал себе дополнительное количество людей. Петрелла не был плохимчеловеком, но он был тяжелым человеком и… Стью предполагал, что со своей веройв то, что закон дает ответы на все вопросы, он стал гораздо лучшим судебнымисполнителем, чем мог бы стать Стью.

— Я знаю, что тебе предложили место в комитете, — неуверенносказала Фрэн.

— У меня такое чувство, что это нечто вроде почетногозвания, не так ли?

На лице у Фрэн появилось облегчение.

— Ну…

— И еще у меня такое чувство, что они будут рады, если яоткажусь. Я был бы единственным переизбранным на новый срок членом старогокомитета. А ведь мы были комитетом кризиса. Теперь никакого кризиса уже нет. Ачто насчет Питера, Фрэнни?

— Я думаю, к июню он уже сможет путешествовать, — сказалаона. — И я хотела бы дождаться, пока Люси родит.

Со дня рождения Питера — 4 января — в Зоне родилось ещевосемнадцать детей. Четверо умерло, но с остальными было все в порядке. Оченьскоро должны были начать рождаться дети от невосприимчивых к супергриппуродителей, и было весьма вероятно, что ребенок Люси окажется первым.

— Как насчет того, чтобы выехать первого июля? — спросил он.

Фрэн просияла.

— Ты согласен! Ты … правда хочешь?

— Конечно.

— Ты говоришь это только для того, чтобы доставить мнеудовольствие?

— Нет, — сказал он. — Другие люди тоже потихоньку начнутуезжать. Не все, но некоторые.

Она обвила руками его шею и прижалась к нему.

— Может быть, это будут просто каникулы, — сказала она. — Аможет быть… может быть, нам действительно там понравится. — Она посмотрела нанего робко. — Может быть, мы захотим остаться.

Он кивнул, но в душе усомнился в том, что кто-то из нихдвоих сможет примириться с жизнью на одном месте в течение многих лет.

Он посмотрел в сторону Люси и Питера. Люси сидела на одеялеи подбрасывала его в воздух, как мячик. Он хохотал и пытался схватить ее занос.

— А ты думала о том, что он может заболеть? И ты сама? Что,если ты снова забеременеешь?

Она улыбнулась.

— Но есть же книги. Мы с тобой можем прочитать их. Не можемже мы всю жизнь провести в страхе, правда?

— Да нет, конечно.

— Книги и хорошие лекарства. — Фрэнни взяла его за руки.Глаза ее сияли. — Мы испытаем нашу удачу и проживем нашу жизнь так, как намхочется.

— О'кей. Мне нравятся твои слова.

— Я люблю тебя, Восточный Техас.

— Взаимно, мадам.

Питер снова расплакался.

— Пошли посмотрим, что там стряслось с императором, —сказала она, поднимаясь на ноги.

— Он попытался ползти и ушиб себе нос, — сказала Люси,передавая Питера Фрэн. — Бедняжка.

— Бедняжка, — согласилась Фрэн и положила Питера себе наплечо. Он прислонился головой к ее шее, посмотрел на Стью и улыбнулся.

Люси перевела взгляд с Фрэн на Стью, а потом вновьпосмотрела на Фрэн.

— Вы уезжаете, так ведь? Ты уговорила его?

— По-моему, да, — ответил Стью. — Однако, мы поваландаемсятут, пока не увидим собственными глазами, кто там сидит у тебя в животе.

— Я рада, — сказала Люси.

Питер уснул. Втроем они стали подниматься к тому месту, гдебыл накрыт общий ленч.

Сумерки летнего вечера

Они сидели на веранде и смотрели, как Питер с энтузиазмомползает по пыльному двору. Стью сидел на стуле с плетеным камышовым сиденьем.От долгих лет службы сиденье сильно прогнулось. Слева от него в качалке сиделаФрэн. Во дворе, по левую сторону от Питера, в лучах заходящего солнца виселикачели из старой шины.

— Она ведь здесь очень долго прожила, да? — тихо спросилаФрэн.

— Долго-долго, — согласился Стью и указал на Питера. — Онзапачкается с головы до ног.

— Здесь есть вода. У нее был ручной насос. Так что всеудобства к нашим услугам, Стюарт.

Он кивнул. Потом раскурил трубку. Питер оглянулся, чтобыпроверить, на месте ли они.

— Эй, крошка, — сказал Стью и помахал ему рукой.

Питер упал. Потом он снова встал на колени и пополз,описывая по двору большой круг. В конце покрытой грязью дороги стоял небольшойдомик на колесах. Спереди к нему была прикреплена лебедка. Они старалисьдержаться подальше от главных дорог, но лебедка все равно часто была кстати.

— Ты чувствуешь себя одиноко? — спросила Фрэн.

— Нет. Пока нет.

— Боишься за ребенка? — Она похлопала себя по животу,который пока был абсолютно плоским.

— Нет.

— Пит будет ревновать.

— Это скоро пройдет. А Люси родила двойню. — Он улыбнулся,глядя в небо. — Подумать только.

— Как ты думаешь, когда мы попадем в Мэн?

Он пожал плечами.

— Где-то в конце июля. У нас еще будет куча времени, чтобыподготовиться к зиме.

— Ты только посмотри на него, как он вымазался!

— Я же предупреждал.

Он наблюдал за тем, как она сошла с веранды и взяла ребенкана руки. Он сидел на том же самом месте, где так часто и долго сидела МатушкаАбагейл, и думал о будущем. Ему казалось, что все должно быть в порядке. Современем им надо будет поехать в Боулдер, чтобы их дети смогли познакомится сосвоими сверстниками. Чтобы они нашли себе мужа или жену и смогли завести новыхдетей. А может быть, Боулдер приедет к ним. Были люди, которые подробнорасспрашивали об их планах, чуть ли не устраивали им допрос… но в глаза их былоне презрение, и не гнев, а нетерпение. Очевидно, не только Стью и Фрэниспытывали тягу к перемене мест. Гарри Данбертон, бывший продавец очков, часторазговаривал о Миннесоте. А Марк Зеллман темой для своих разговоров избрал —что бы вы думали? — Гавайи. Он собирался научиться водить самолет и улететьтуда.