и азиатский миры – это миры каллиграфии и книги, древнейшей и могучей текстуальности, доступной нам разве что частично – при помощи перевода.

Географическая близость к Европе сделала в глазах европейских – особенно французских – писателей и художников воплощением Востока Танжер. Первым, кто превратил этот марокканский город в пейзаж, представляющий собой гигантскую абстракцию, был Делакруа в тридцатые годы XIX века. В его бурнусах и лошадях, юношах и коврах на фоне белых строений с проглядывающим глянцевым морем сосредоточены те сюжеты, что будут раз за разом повторяться в изображениях Северной Африки. Восемьдесят лет спустя Матисс модернизировал все ту же традицию, придав геометричность городу и его обитателям. Испанские художники, такие как Мариано Фортуни, Антонио Фуэнтес и Хосе Эрнандес, добавили этому живописному пейзажу новые штрихи. Эрнандес, будучи частью испанской диаспоры города, выставлял свои работы в Librairie des Colonnes – возможно, самом значительном местном культурном центре последних шестидесяти лет, где, кстати, работал писатель Анхель Васкес, награжденный в 1962 году премией «Планета» и опубликовавший пятнадцатью годами позже свой замечательный роман о городе – «Собачья жизнь Хуаниты Нарбони». Мы привыкли вспоминать награды американских и французских художников, превратившие Международный Город в один из нервных узлов культуры ХХ века, но вокруг него вращались и многочисленные оригиналы из других стран, вроде упомянутых испанцев или чилийского художника-гиперреалиста Клаудио Браво, жившего в Танжере с 1972 года до самой своей смерти в 2011 году, или собственно марокканских мастеров, участвовавших в создании легенды, таких как художник Мохамед Хамри, или писатели Мохамед Шукри, Абдеслам Булеш, Ларби Лайаши, Мохаммед Мрабе или Ахмед Якуби.

Официальную историю так называемой танжерской легенды можно начать с 1947 года, когда в город прибыл Пол Боулз. На следующий год к Боулзу переехала его жена Джейн. Позднее сюда приехали Теннесси Уильямс, Трумен Капоте, Жан Жене, Уильям Берроуз (и прочие представители бит-поколения) и Хуан Гойтисоло. Помимо вечеринок в частных домах и ставших ежедневными кофепитий, было два главных места притяжения для этих таких разных творцов и множества других персонажей. В Танжере бывали богачи и искатели приключений, дилетанты и музыканты, привлеченные африканскими ритмами. Бывали актеры, такие как венгр Пол Лукас, который сыграл в «Веселье в Акапулько» вместе с Элвисом Пресли и в «Лорде Джиме» Ричарда Брукса и умер в Танжере, пока искал место, где провести последние годы жизни. А также режиссеры вроде Бернардо Бертолуччи и музыкальные группы, например The Rolling Stones. Первым в ряду этих местных достопримечательностей – наподобие Гертруды Стайн или Сильвии Бич в межвоенном Париже – был сам Боулз. А местом притяжения – книжный магазин Librairie des Colonnes, который был основан тогда же, когда в Танжер перебралась чета Боулз, и который их пережил.

Бельгийская чета Жерофи – Робер, архитектор и археолог, друг Жене, Андре Жида и Малкольма Форбса, и Ивонн, библиотекарь по образованию, – опираясь на неизменную поддержку сестры Ивонн Изабель, стояла у штурвала Librairie des Colonnes с самого его открытия летом 1949 года. Место это им предложил Галлимар, хозяин магазина. Брак был фиктивным, как, собственно, и у Боулзов, ведь супруги были гомосексуалами, а Танжер в те времена представлял собой идеальное место для подобных союзов. В то время как сестры Жерофи руководили книжным магазином, став в конечном счете культурными достопримечательностями, Робер посвящал себя дизайну и архитектуре. Среди прочих проектов он осуществил перестройку арабского дворца, в котором Форбс, издатель и владелец знаменитого журнала, хранил свою коллекцию, насчитывавшую сто тысяч оловянных солдатиков. На одной фотографии агентства Magnum мы видим его, уже пожилого, он смотрит в камеру, одетый в белый жилет с белой же шляпой руках, словно «manager of the Forbes State»[44]. Между Жерофи и Боулзами сложились тесные отношения, как явствует из открыток, которыми обменивались писатели. Для Пола Жерофи стали чем-то привычным и постоянно присутствующим, частью повседневного пейзажа наряду с площадью Соко-Чико или Гибралтарским проливом. Для Джейн же Ивонн была близкой подругой, а временами и сиделкой, ведь именно она поддерживала Джейн во время долгих периодов психологической неустойчивости. Семнадцатого января 1968 года Джейн вошла совершенно невменяемой в Librairie des Colonnes и, никого не узнавая, попросила в долг два дирхама; затем она взяла две книги и, несмотря на напоминание ее служанки Аиши, ушла с ними, так и не заплатив.

Каждый раз, когда Маргерит Юрсенар случалось бывать в Танжере, она заходила в книжный Librairie des Colonnes повидать своего друга Робера. Когда какой-нибудь американский писатель, например Гор Видал, или европейский или арабский интеллектуал вроде Поля Морана или Амина Маалуфа посещал белый город, он непременно оказывался среди стеллажей, на которых со временем появилось, помимо огромного количества французских, и множество наименований на арабском, английском и испанском. Неслучайно Librairie des Colonnes стал пунктом антифранкистского сопротивления, организуя собрания изгнанников и способствуя изданию их книг. Среди испанских писателей, тесно связанных с этим местом, самым известным был Хуан Гойтисоло, начавший свое погружение в арабскую культуру в середине шестидесятых именно в Танжере. Из его книги «В царствах тайфа» мы узнаем, что, едва приехав сюда, он написал Моник Ланж: «Я счастлив, гуляю по десять часов в день, вижусь с Аро и его женой, ни с кем не сплю и смотрю на Испанию издалека, полный интеллектуального возбуждения». Плодом этого возбуждения станет «Возмездие графа дона Хулиана»: «Мое представление о работе основывается на виде испанского берега, открывающегося из Танжера: я хочу оттолкнуться от этого образа и написать нечто прекрасное, превосходящее то, что я писал прежде». Тем временем он делает разрозненные заметки, обкатывает идеи и в своей съемной комнате читает взахлеб литературу испанского Золотого века. Хотя позднее Гойтисоло обосновался в Марракеше, отдыхал он до конца жизни в Танжере и был постоянным посетителем его самого значительного книжного магазина. В одном из своих последних романов, «Хренокомедии», в котором обыгрывается скрытая гомосексуальная традиция в испаноязычной литературе, он вкладывает в уста гротескного отца де Тренна такие слова:

Вы не знаете, по-прежнему ли Жене живет в Минзехе или он переехал в Лараш? Мне рассказывали о великолепной автобиографии некоего Шукри, переведенной на английский Полом Боулзом. Вы ее читали? Как только мы приедем, я раздобуду экземпляр в Librairie des Colonnes. Вы, я так полагаю, дружите с сестрами Жерофи. Кто в Танжере не знает сестер Жерофи! Как! Вы их не знаете? Но это невозможно! Такой благородный танжерец, как Вы, не ходит в их книжный? Простите, но я Вам не верю. Они – двигатель