Глаза у них горели, точно у маленьких девочек, и я почувствовала, что тяжесть в груди уже не такая невыносимая. Я посмотрела на Ромена, на секунду мы оба улыбнулись. И мне показалось, что эта секунда длилась дольше, чем положено секундам.

– Можно заказать семейный зал, – сказал он, не сводя с меня глаз.

Семейный зал – особое помещение, предназначенное для встреч с родными. Там резиденты празднуют с семьей важные события – Рождество или день рождения. И тут меня осенило:

– Да, я могу попытаться связаться с ее сыном, Антуаном! Я знаю, что он должен приехать в эти выходные. Ему наверняка понравится идея устроить для Виолетт что-то особенное.

Мое предложение встретили восторженными возгласами. Я подумала, что позвоню еще и Женевьев – пару недель назад она все-таки решилась приехать, и они с Виолетт проболтали несколько часов подряд.

Я пошла искать Лили, чтобы спросить у нее, могу ли я заняться приготовлениями к празднику. Она тут же согласилась:

– Это ты здорово придумала, Маргерит!

Я запротестовала, ведь изначально идея была не моя, я всего лишь собиралась заняться кое-какими организационными моментами.

В тот вечер я уходила из дома престарелых довольная и полная решимости. Я была не в силах отменить операцию Виолетт, и осознание этого меня ужасало, но что толку изводить себя мрачными мыслями? Пора взрослеть и учиться действовать. Я сделаю все, чтобы подарить ей незабываемый день рождения. И еще одно важное решение я тоже приняла. Хватит с меня вопросов без ответов! Сегодня же пороюсь в папиных вещах и найду то, что он от меня скрывает.

Глава 24. Коробка

Дзынь.

Я потянулась за телефоном. Новое сообщение.

Жюстин: Точно не хочешь чтоб я пришла?

Я: Нет, спасибо

Мне было жаль, что она не придет. День выдался трудный, и было бы здорово повидаться. Но я лежала пластом на кровати, и видеть ее в прекрасном настроении и слушать ее трэш-шуточки – это было сейчас выше моих сил. Хотелось только одного – побыть одной.

Дзынь.

Жюстин::)

Я выключила телефон и какое-то время лежала неподвижно, уставившись на картонную коробку с надписью «Сандра». Папа написал на крышке мамино имя и сложил внутрь кучу конвертов. Все они были распечатаны, и из одного выглядывал уголок фотографии. Вопреки моему страстному желанию заглянуть в конверты (хотелось орать – так не терпелось туда заглянуть), коробка простояла у меня на коленях почти час. В голове кружились одни и те же вопросы, я застряла на них, как заезженная пластинка. Почему папа прятал письма на верхней полке шкафа, за сумками с одеждой? Почему никогда мне о них не рассказывал?

На книжных полках в моей комнате было много альбомов, заполненных мамиными фотографиями. Папа никогда не возражал против того, чтобы я их листала. Наоборот, говорил, что я должна всегда помнить, как она меня любила, и что эти снимки – тому подтверждение. Он говорил, что очень важно хранить воспоминания о ней, и даже оформил в рамку мое любимое фото. На нем мы вдвоем с мамой. Она не смотрит в камеру, взгляд и внимание направлены только на меня. Мне, наверное, не больше семи, у меня длинные косички, они болтаются справа и слева, и я смеюсь, потому что мама меня щекочет. Во рту у меня видна щель от двух выпавших передних зубов, и мамин взгляд наполнен нежностью.

Фотография стоит на тумбочке у кровати, и это первое, на что я смотрю по утрам, и последнее, что вижу перед сном. Иногда я глажу гладкую блестящую поверхность фотографии и пытаюсь вспомнить запечатленный на ней момент. Но, если взглянуть правде в глаза, я его совсем забыла.

Моя мама – не больше чем отпечаток на снимке.

Я смотрела на коробку и продолжала гадать, почему же папа скрывал от меня ее существование.

В ушах звучали слова Виолетт: «Твое открытие может обернуться бедой».

А что, если она права? Вдруг я, как Пандора, выпущу на волю ужасные трагедии, обнаружив то, что не должна была обнаружить? Я тяжело вздохнула, закрыла коробку и нагнулась, чтобы задвинуть ее под кровать. Посмотрю позже. Возможно, я пока просто к этому не готова. И потом, мама умерла уже целых два года назад – ну, подожду еще немножко.

Совсем немножко.

Я пошла на кухню налить себе чаю и пила его стоя, горячий и очень сладкий. Руки дрожали, чай в чашке покрывался рябью. «Так, ну ладно, хватит!» – сказала я вслух. Снова включила айфон, чтобы на этот раз уж точно пожаловаться Жюстин на судьбу. Сейчас она меня отчитает, и у меня, как всегда, возникнет ощущение, что я ною по пустякам.

На экране уведомление:

У вас одно новое сообщение

Только сообщение не от Жюстин, а от Антуана, сына Виолетт.

Антуан Флоран: Приезжаю в воскресенье утром, 11:30

Я связывалась с ним накануне, чтобы обсудить нашу идею обеда-сюрприза. Он согласился, но, мне показалось, не очень-то впечатлился.

«Не хотелось бы ее переутомить, – сказал он. – Пусть это будет что-нибудь простое и не очень длинное».

«Что вы, что вы, не благодарите!» – подумала я, отключаясь. Это же надо вот так одним махом обломать весь мой энтузиазм! А вдруг он прав? Насколько вообще умно – готовить праздник, когда Виолетт вот-вот прооперируют? Но я обсудила это с остальными во время пересменки, и меня поддержали.

– Мы же не грандиозный пир закатываем, – сказала Лили. – Просто обед чуть лучше, чем обычно, и с несколькими близкими людьми.

– Я думаю, это даже пойдет ей на пользу, – добавила Патрисия.

Забавно: после митинга Патрисия стала для меня другим человеком. Она все такая же суровая и занудная, но я больше не считаю ее холодной и бесчувственной. Под броней заботы об эффективности прячется человек, глубоко влюбленный в свое дело. Думаю, она очень страдает из-за того, что не имеет возможности выполнять работу так хорошо, как ей бы хотелось.

Вместо звонка Жюстин я набрала номер Женевьев. Раз праздничный обед все-таки состоится, нужно позаботиться о том, чтобы все прошло идеально. Женевьев, кажется, ужасно обрадовалась приглашению, и я поделилась с ней блестящей идеей, которая осенила меня среди ночи.

– Угадайте, что особенно порадует Виолетт – не считая того, что за праздничным столом будут сидеть ее сын и друзья?

Женевьев не смогла угадать, так что я ей помогла:

– Конечно же, если к ней на праздник придет ее кот!

– Но…

– Понимаю, – перебила я, – вы считаете, что это невозможно, потому что в дом престарелых запрещено приводить животных. Так вот, я подумала, что, если вы не будете возражать, я бы заехала к вам и сняла Репейника на видео. Мы в «Бель-Эйр» могли бы скинуться и подарить Виолетт электронную фоторамку – я уверена, она будет в восторге.

– Дело в том, что…

– Обещаю, это не займет много времени, мне