мне сделать это. Ты же знаешь, я не смогу жить без бабушки. Она — все, что у меня есть.

Наоми тянется к моей руке и сжимает ее.

— У тебя есть я, Иза. Клянусь, я не покину тебя, я скорее умру, чем брошу тебя.

— Спасибо.

— Итак, как ты собираешься доставить Винсента к Элио? — Спрашивает она. — Ты сказала, что он следит за тобой, не думаешь ли ты, что он скоро узнает?

— Мне нужно сблизиться с его семьей, и я не могу допустить, чтобы он хоть что-то заподозрил. — Я на мгновение задумалась. — Я могу заставить его поверить, что принимаю его помощь.

— Девочка, а ты не думала о том, что предательство Винсента — тоже не лучший вариант? — Моя лучшая подруга обхватила руками свою кофейную чашку. — Его братья не спустят тебе с рук, если он пострадает. Ты можешь нравиться Винсенту, и он не захочет причинять тебе боль, но я не могу сказать того же о его братьях.

Я киваю.

— Я знаю.

Она поднимает бровь.

— И ты все равно готова это сделать?

Глаза Наоми смотрят на меня, наполненные беспокойством и неверием. Я чувствую, как от нее исходит беспокойство, но не могу позволить ему поколебать меня. В комнате душно, груз моих решений давит на меня, но я знаю, что должна сделать то, что должна.

Ради себя и ради бабушки.

— Да, — признаю я, мой голос едва превышает шепот. — Я должна это сделать, Наоми. Это единственный способ обеспечить безопасность моей бабушки. Винсент, может, и хороший парень, но Элио… он чудовище. Я не могу рисковать жизнью моей бабушки ради возможности того, что Винсент сможет мне помочь.

Наоми качает головой, в ее глазах читается разочарование.

— Изабелла, ты рискуешь собственным благополучием. Что, если Винсент узнает? Что, если его братья решат отомстить? Это опасная игра, и я не хочу, чтобы ты пострадала.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь унять бурю эмоций внутри себя.

— Я уже говорила тебе, что знаю о рисках. Я знаю, во что ввязываюсь. Но я не смогу жить с собой, если что-то случится с моей бабушкой. Я не позволю ей расплачиваться за ошибки моего брата.

— Ты тоже не должна расплачиваться за ошибки брата, — возражает она. — Ты еще молода. У тебя еще вся жизнь впереди.

— Вся моя жизнь будет наполнена чувством вины и сожаления, если я не попытаюсь спасти единственную семью, которая у меня осталась.

Между нами повисло тяжелое молчание, каждая секунда уходит, пока мы пытаемся осознать суровую реальность стоящего передо мной выбора. Я вижу беспокойство на лице Наоми, внутреннюю борьбу, отраженную в ее глазах.

— Иза, — наконец говорит Наоми, ее тон мягкий, но отчаянный. — Должен быть другой способ. Мы можем что-нибудь придумать, разоблачить Элио, не подвергая себя такой опасности. Ты не должна делать это одна.

Я встречаюсь с ней взглядом, и на мгновение грусть в ее карих глазах заставляет меня дрогнуть. Я не могу колебаться, не сейчас. Не сейчас, когда все под угрозой.

— Наоми, я ценю твою заботу. Правда. Но я не могу рисковать. Я не могу рисковать жизнью моей бабушки из-за неопределенности и вероятности. Элио безжалостен, и мне нужна гарантия, что моя бабушка будет в безопасности. Это единственный выход.

Наоми отводит взгляд, на ее лице написано разочарование.

— Обещай мне быть осторожной, Иза. Обещай, что не совершишь ничего безрассудного.

— Обещаю, — отвечаю я, хотя знаю, что не смогу сдержать обещание. Я в отчаянии и сделаю все, что потребуется. Буквально все, чтобы вернуть бабушку домой.

Мы обе молча потягиваем кофе.

— Какой план А? — Спрашивает Наоми.

— Мне нужно взять несколько дней отпуска в больнице.

Она бросает взгляд в мою сторону.

— И что ты собираешься делать в эти несколько дней?

— Мне нужно найти способ встретиться с братьями Винсента. — Я издала прерывистый вздох. — Если я смогу встретиться с ними, то, возможно, смогу заставить их доверять мне.

Она фыркнула.

— Я понимаю, что ты в отчаянии, но не заблуждайся. Братья Винсента совсем не похожи на него, они даже страшнее Элио. Они никогда тебе не поверят.

— Тогда их жены, я слышала, они женаты. Может, я смогу… — Она прерывает меня, прежде чем я успеваю закончить.

— У тебя больше шансов сблизиться с братьями, чем с их женами. — Она отставляет кофе. — Старший брат, Доминик, его жена — генеральный директор многомиллионной компании по уходу за детьми. Средний брат, Маркус. Его жена — бывший детектив, сейчас она управляет художественной галереей. Она — детектив, который уничтожил бывшего главу Каморры. Она увидит тебя насквозь еще до того, как у тебя появится шанс.

— Я рискну с братьями и их женами. Та, что с картинной галереей, кажется, неплохая добыча.

— Ты играешь с огнем, но, если уж на то пошло, я знаю, как ты можешь встретиться с братьями Романо. — Она подмигивает мне. — Одно из преимуществ клубов каждую пятницу. Ты встречаешь людей и слышишь о них.

Мне плевать на клубы по пятницам, но я отчаянно нуждаюсь в информации, которой она располагает.

— Как?

— Братья встречаются в одном из своих клубов в Адской кухне каждую пятницу вечером.

Я улыбаюсь.

— Насколько они доступны для публики?

— Обычно там очень жесткая охрана. Мы должны придумать, как сделать так, чтобы они тебя заметили. — Ее глаза встречаются с моими, и я надеюсь, что она не думает о том, что я думаю, что она собирается сказать. Она вскидывает руку. — Нет, не это. Я бы никогда не предложила тебе попытаться соблазнить их. К тому же они все верны своим женам, тебе не повезет, даже если ты попытаешься.

Я и не собиралась пытаться.

С той ночи в кладовке с Винсентом, с той ночи, когда он поцеловал меня и трахнул, я уверена, что буду испытывать отвращение, если любой другой мужчина хоть пальцем меня тронет.

Винсент…

Сердце замирает, на меня накатывает волна меланхолии. Не могу поверить, что делаю это, не могу поверить, что мне придется продать его врагу.

Я закрываю глаза, и его образ мелькает за моими веками. Я представляю, как эти безоблачные голубые глаза не флиртуют и не подмигивают мне, а темнеют от моего предательства и боли. Мысль о том, что когда-нибудь он будет смотреть на меня с ненавистью в глазах, перетягивает мою грудь, словно колючая проволока. Я ненавижу свою удачу. Ненавижу, что запуталась в этой неразберихе, которую создала не я. Я открываю глаза, и темнота сменяется суровой реальностью моего решения. Я должна быть эгоисткой, если хочу, чтобы мне повезло выбраться из