— Хочешь чего-нибудь выпить? — включаю режим джентльмена. — Для расслабления.

Вновь размыкает манящие сочные губы. Вновь молчит.

Что задумала? Играет с нами?

Скарлетт медленно кивает, изучая мое лицо. Ее заинтересованный взор скользит ниже, воспламеняя мое нутро яростным огнем.

— Ти-и... — чуть было не выпаливаю имя друга и маскирую оплошность за усмешкой. — Тигр, угости нашу подругу выпивкой. Предпочитаешь что-нибудь покрепче? — обращаюсь уже к Скарлетт. Она снова кивает.

«Эйфория» гарантирует полную анонимность пользователей, только администрации сайта доступны наши данные, но крошка напротив решила замаскироваться по полной. И, надо признать, она заморочилась, оформила себя в красивейшую обертку. Эти пятна гепарда на ее личике, стразы на переносице, по-кошачьи подведенные глаза… Смотрится потрясающе! За креатив — твердая десятка. Такие люди, кстати, пригодились бы мне в журнале.

— Может, позволишь услышать свой прелестный голосок? — ласково прошу блондинку, проведя костяшками пальцев по ее щеке.

Чувствую, как она отзывчиво трепещет, и прижимаюсь теснее. Долой пространство. Хочу красть ее кислород. Хочу, чтобы она задыхалась, выкрикивая мое имя, умоляя обо мне.

Скарлетт, прикусив нижнюю губу, отрицательно качает головой. Вот бестия! Хорошо. Это даже немного заводит.

Тимур по-прежнему ведет себя подозрительно. Они со Скарлетт постоянно переглядываются. Пригубив чуть-чуть виски, она отдает ему обратно стакан. Я чувствую, как ее взгляд скользит по нему, когда, встав позади нее, ласкаю нежную шею. Ей приятно, она что-то бессвязное мурлычет, но — сто процентов — не прекращает зрительного контакта с моим другом. В этом же и смысл тройничка: заводить друг друга, но здесь что-то нечисто. Эти двое, как будто играют в одну игру, а я, черт не возьми, не в курсе правил!

Для меня ведь не секрет, что Скарлетт хотела встречи с Тимуром… точнее, с Тигром… больше, чем свидания с нами двумя одновременно. Я бы мог предположить, что это ее здоровый интерес к самцу, который больше привлекает, однако я просто чувствую, что здесь что-то не так. 

— Как же ты вкусно пахнешь, — оцениваю я, отвлекаясь от назойливых мыслей.

На ней — ее запах. Не парфюм, не гель для душа, не крем для тела, не какой-нибудь спрей. А именно ее запах, ничем больше не приправленный. Понимаю, что веду себя, как примитивная зверюга, но, все так же обнимая Скарлетт сзади за талию, я медленно подвожу нас к большой кровати в центре. Не хочу торопиться, чувствую, что так быстро она не готова, однако первобытное существо внутри меня требует другого.

Я думал, что Тимур продолжит втыкать у двери,  и был бы этому только рад, но друг очухался. Он начинает приближаться к нам, снимая пиджак. Бросает его на кресло напротив кровати и снова тут же переводит взгляд на Скарлетт. Да, он изучает ее. Хоть я и возбужден почти до предела, никак не могу выкинуть из мыслей, что Тимур ведет себя странно. Он смотрит на нее странно. Прожигает взглядом, но дело не только в желании ее  поиметь.

Когда Тимур останавливается у подножия кровати, Скарлетт вдруг высвобождается из моих объятий, и грациозно, как кошка, скользит по постели в направлении своего фаворита. Она манит Тигра пальцем. Мне кажется, что ей совершенно не присуще — быть такой инициативной. Она абсолютно незнакомая девушка, я ничего о ней не знаю. Но как будто чувствую.

Тимур не выглядит зачарованным. Он держится достаточно холодно, но делает так, как просит Скарлетт. Присев на край кровати, он ждет дальнейших ее действий. Мое дыхание становится более глубоким, когда нерешительная, казалось бы, Скарлетт поднимается на колени и льнет к Тимуру. Отсюда мне видно, как их губы совсем близко. Она пытается его поцеловать, и в самый последний момент Тигр избегает этого. Он отводит голову, отворачивает слегка лицо. Ладони Скарлетт на его плечах подрагивают. Она сама немного отстраняется. Я не вижу лица девушки, но выглядит все так, словно это ее задело. Отказ Тимура ее уязвил.

— Забыл тебе сказать, — не могу ничего поделать с ревностными нотками в голосе, — наш Тигр не целуется с женщинами.

Теперь Скарлетт перестает его обнимать, дистанция между ними увеличивается.

— С женщинами, с которыми не состоит в отношениях, — добавляю я.

У Тимура почему-то тоже такой вид, будто он в чем-то провинился. На нашу девочку он не смотрит. И вообще так напряжен, что ему не помешала бы сигарета. Или еще лучше — бокал коньяка.

— Иди сюда, — успокаиваю, — зато я обожаю целоваться.

Тяну ее к себе, и она падает на простыни рядом со мной. Руками принимаюсь исследовать ее тело; сдержано и осторожно глажу предплечье, касаюсь кончиками пальцев изгиба талии, а лучше бы стиснул эти сочные бедра и прижал к своему паху. Еще немного, и из штанов повалит дым. Наверное, Скарлетт по взгляду моему читает, что я еле контролирую напористость. Впившись зубами в свою нижнюю губу, наш с Тимуром сексуальный котенок негромко стонет. Я удовлетворенно наблюдаю за тем, как ее руки покрываются мурашками. Ненавижу приглушенный неоновый свет, за которым невозможно различить, окрасил ли румянец ее щеки. Ну и грим... броский мейк заводит, одновременно с этим возникает желание переместиться в ванную и смыть с лица девушки косметику.

Нам так хорошо вдвоем, что присутствие друга отправляется в дальний уголок моего сознания. Я целиком сосредоточен на том, чтобы распалить в Скарлетт шаловливость и раскрепощенность. В том, как она медленно двигает рукой к низу своего платья и приподнимает его по бедрам, ощущается скованность.

Я наклоняюсь к ее лицу и аккуратно всасываю верхнюю губу. Смакую, демонстративно причмокивая, мягкость и сладость женских уст.

— Ты великолепна на вкус, малышка, — отстраняюсь, чтобы прошептать это Скарлетт на ушко. Испускаю выдох, щекоча нежную мочку своим дыханием, и она вновь стонет: уже чуть громче, с хрипотцой.

Выгибается дугой, будто бы специально подставляя пышную грудь для ласк. И только я собираюсь наклониться к соблазнительному декольте, как вижу стискивающие упругую плоть руки Юсупова. Скарлетт в изумлении размыкает губы шире, наблюдая за нетерпеливым Тимуром, который нависает над ее телом. На мгновение я от злости стискиваю челюсти и рывком приближаюсь к блонди, проталкивая язык в рот.

Хочу первым войти в нее.

Тимур включился в игру. Он нещадно рвет ткань платья, оголяя тело нашей кошечки. Восхитительные груди упруго подрагивают, и Скарлетт вдруг тянется, чтобы прикрыть их, но Тим не разрешает. Хватает одной ладонью девушку за запястья и соединяет у нее над головой. Не занятой рукой расстегивает свой ремень и резким движением дергает за собачку ширинки.

Скарлетт тяжело дышит, облизывается и ерзает бедрами, разводя их шире. Она готова принять его.

А я, мать вашу, для нее какая-то шутка?!

У нас вроде никакая не битва, но кто я, как не варвар, если дергая Скарлетт ближе к себе, к изголовью и с рычанием впиваюсь в ее шею. Она так же не произносит ни слова. Молчит, партизанка. Ее выдают только возбужденные вздохи. А еще — один громкий стон, когда мой палец скользит внутрь нее. Тимур тоже завелся. Он дарит мимолетный поцелуй ее коленям и обхватывает руками женственные стройные бедра. Как же она хороша! В следующую секунду друг спускает кошечку обратно. Причем так же резко, как это сделал я ранее. Глаза Скарлетт загораются, как только над ней склоняется Тимур. Я должен был это предугадать, ведь он же стал ее любимчиком.