– Уверен, что мне это нужно – продолжать общение после такого…потрясающего в прямом смысле слова свидания?

– Сабина, я действительно очень извиняюсь. Моей маме стало плохо, и я тут же, забыв обо всем на свете, рванул к ней. Только потом, когда убедился, что ее жизни ничего не угрожает, понял, как по-скотски с тобой поступил. Я вернулся в ресторан, но тебя там, конечно же, уже не было. И тогда я поставил всех на уши, чтобы помогли мне найти твой адрес и номер телефона. Не мог допустить, чтобы ты на меня обижалась.

Я молчу. Это, конечно, похвально, что он так чтит свою маму и расставляет приоритеты, но…В конце концов, я ведь тоже имею право на нормальное отношение?!

– Посмотри в окно, Сабина.

Не знаю, почему, но я молча слушаюсь Вадима. Выглядываю в окно, вижу машину, а рядом с ней…охапку алых роз. В ней штук сто, не меньше. Красиво. Щедро. Но не трогает. Уж очень неприятный осадок остался от первого свидания.

– Впустишь на чашечку кофе? – Вадим понижает голос, и в нем появляются хрипловатые и соблазнительные нотки.

– Извини, не могу. У меня у дочери ангина, не хочу ее разбудить. Да и ты запросто можешь заразиться.

В трубке повисает пауза. Она затягивается, и я даже отвожу в сторону трубку, чтобы убедиться, что Вадим не сбросил звонок.

– У тебя есть дочь? – в его голосе больше нет соблазнения и заигрывания. Но зато я явственно в нем слышу…разочарование и озадаченность.

– Да, а почему тебя это так удивляет?

– Ты ничего об этом не говорила…

У меня вырывается нервный смешок.

– Насколько я помню, у нас были иные темы для разговоров. Или я должна была с порога сообщить о наличии ребенка?

Раздражение и злость снова овладевают мной. Клянусь, еще слово, я спущусь и откушу Вадиму голову. Никто не смеет намекать, что мой ребенок – помеха в чьей-то личной жизни!

– Нет. Да, ты права. – По голосу слышно, что Вадим очень расстроен и растерян. – Я перезвоню тебе позже. Цветы…

– Цветы подари своей маме. Ей будет приятно такое сыновнее внимание, – рявкаю я и, не дожидаясь ответа, сбрасываю звонок.

Разговор завел меня не на шутку, и мне потребуется много времени, чтобы успокоиться. И я знаю только единственный способ привести свое душевное состояние в норму.

Выпиваю залпом стакан воды и иду в спальню к дочке, ложусь рядом, крепко ее обнимая, и засыпаю. Плевать на отчет, на мужчин, на абсолютно все. Ничто не имеет значения, кроме моей ангельской малышки.

Завтра я со всем разберусь. Утро вечера мудренее.

Но на практике оказывается совершенно не так. Потому что с раннего утра на пороге моей квартиры появляется мой босс.

Глава 22

Сабина

Я скрещиваю руки на груди, оглядывая Роберта вопросительным взглядом, и не тороплюсь пропускать мужчину в дом.

– Доброе утро, Сабина, – миролюбиво и слегка иронично произносит Штефан. – Впустишь? Я пришел с миром и дарами, – и поднимает вверх обе руки, нагруженные огромными пакетами.

Сердце в груди пропускает удар: уж больно решительным и уверенным выглядит мужчина. А что, если…если он узнал меня и, увидев Лию, сложил два и два, а теперь пришел заявить свои права на ребенка, предварительно усыпив мою бдительность своими «подношениями»?

Но потом все же одергиваю себя. Так бывает лишь в кино. Мы достаточно общались на работе и вне стен офиса, в моей внешности не произошло никаких кардинальных изменений за эти годы, разве что волосы стали длиннее. И если бы он узнал меня, то давно бы себя выдал или подал знак.

И все же мне кажется, что Роберт даже не догадывается, что буквально через стенку спит маленькая крошка, его родная малышка. А все отчасти, наверно, потому, что его действительно окружало и окружает достаточно большое количество женщин. Я даже уверена, что его слова о том, что многие приходили к нему с «радостной двухполосной» новостью – не ложь. А, значит, Роберт просто – напросто не ищет в каждом ребенке свои черты лица. И это мне на руку. А если будет спрашивать, кто отец малышки…Скажу правду. Без подробностей. А там буду действовать по обстоятельствам.

Скрепя сердце, я все же отодвигаюсь в сторону и провожаю босса недовольным взглядом.

– Что это? – кивком головы указываю на пакеты, которые босс сгрузил у стены, и теперь снимает ботинки.

– Говорю же, это подарки, чтобы задобрить двух колючих девочек, – весело произносит Роберт. Я невольно ловлю себя на мысли, что ни разу еще не видела его таким живым, искренним и совершенно не похожим на жесткого бизнесмена, к которому привыкла. Он сейчас не похож и на мужчину, что берет все без спроса, как было в тот день в ресторане.

– Зачем? Я же сказала, что у нас все есть. Нам с дочкой ничего от тебя не нужно, – произношу твердо, буравя Штефана тяжелым взглядом.

Вот только Роберт не тушуется и неожиданно спрашивает уже серьезно:

– У тебя совсем некого попросить о помощи? Я не понаслышке знаю, что с болеющими детьми очень тяжело.

Не понаслышке? У него есть дети?..

Однако беру себя в руки и пропускаю его последние слова мимо ушей. Мне все равно.

– Даже если бы и было, то я ни за что бы не попросила о помощи – слишком высок риск заразиться. К чему вообще этот вопрос?

– Выглядишь хреново. Как будто не спала пару ночей. И ты мне не нравишься.

Ошарашенная, замираю на месте, будто приросла к полу. Попадание не в бровь, а в глаз!

– Какая есть, – огрызаюсь, пытаясь снова выстроить защитную стену. – Если что-то не устраивает, выход там же, где и вход. Я вообще гостей не ждала, если что. Тем более, таких ранних.

– Ай-яй-яй, Сабина, – Роберт неспешно идет в зал, оглядываясь вокруг. – Негостеприимная ты хозяйка. Я запомню.

У меня уже почти срываются нелестные и не очень цензурные эпитеты в адрес босса, но в эту самую секунду в зал врывается мой ангелочек, и я вовремя захлопываю рот.

По утрам Лия до невозможности милая, отчего мои губы сами по себе растягиваются в улыбке. Заспанная, растрепанная, напоминающая одуванчик, в этой милой пижамке с розовыми совушками, прикрывающая зевок ладошкой, она мне напоминает домовенка.

Мой взгляд сам собой устремляется к Штефану, чтобы не пропустить ни единой эмоции на его лице, чтобы вовремя считать реакцию.

Но Роберт и тут меня удивляет. Он присаживается на корточки, чтобы его лицо было на уровне глаз ребенка и