- Сколько комплектов ключей от квартиры вашей жены?

- Два. Один здесь, другой Лена постоянно носила с собойна тот случай, если понадобится что-то взять. Ну и для других целей тоже.

- Для каких? - насторожилась Настя.

- Будто сами не понимаете, - Сафронов неодобрительнофыркнул. - Нина Клевцова вела активную личную жизнь. Лена систематически давалаей ключи от той квартиры.

- Третьего комплекта точно нет? Обычно к любому замкуприлагается не меньше трех ключей.

Если Настины подозрения не беспочвенны, сейчас прозвучитпесня о том, что третий комплект, наверное, был, только Егор Витальевич никогдаего не видел. Тем самым будет подкрепляться версия о таинственном мужчине изтаинственного прошлого Елены. О мужчине, разрыв с которым Елена так болезненнопереживала и у которого остались эти самые ключи. Дело в том, что Елену Сафроновупреступник не только задушил, но и покинул квартиру, аккуратно закрыв дверь назамок. Не захлопнув, а именно закрыв: дверь в квартире Елены имеланезахлопывающийся замок сувальдного типа, его ригель полностью утапливался вгнездо, и чтобы закрыть дверь, необходимо было воспользоваться ключом. Безключа дверь оставалась притворенной, но не запертой, и от малейшего сквознякараспахивалась настежь. Егор же Витальевич, вызвавший на место происшествиямилицию, уверял, что открывал дверь при помощи ключа.

Значит, ее при помощи ключа и закрывали. Или он лжет?

- Был третий комплект, - кивнул Сафронов. - Но онкуда-то делся. Ваши коллеги уже спрашивали меня, я тогда уверенно сказал, чтокомплектов три, один у Лены и два здесь, а когда они попросили показать ключи, ясмог найти только одну связку.

- Обе связки лежали в одном месте?

- Да, в ящике, в стенке.

- Интересно, - протянула Настя. - А когда вы бралиключи в воскресенье рано утром, чтобы проверить, нет ли вашей жены на старойквартире, сколько комплектов было в ящике?

- Я не обратил внимания. Очень волновался, нервничал.Схватил ключи и помчался.

- Припомните, когда в последний раз вы видели обесвязки?

- Не могу сказать. В том ящике лежат все запасныеключи: от этой квартиры, от Лениной, от гаража, от квартиры моих родителей. Запоследние месяцы у меня не было нужды доставать какие-нибудь запасные ключи, ия в ящик не заглядывал.

У нее было еще много вопросов, но почему-то Настяпочувствовала, что именно сейчас нужно остановиться.

Сделать вид, что заинтересовалась тайнами, сокрытыми впрошлом Елены, и уйти. Она не понимала, откуда взялась эта уверенность, нознала, что так будет правильно.

Выйдя на улицу, Настя посмотрела на часы. Если рейс, которымдолжен был прилететь Саша с семейством, прибыл вовремя, то сейчас на кухне вквартире Каменских уже жарится мясо, режутся салаты и витают умопомрачительныезапахи. В конце концов, как-то глупо возвращаться на работу в девятом часувечера.

***

Владимир Иванович Славчиков давно уже поймал себя на том,что перестал радоваться возвращению домой. Чувство это, сперва слабенькое, едваощутимое, было поначалу принято им за обыкновенную хандру, которая время отвремени посещает любого человека. Просто есть какое-то ощущение, что всенеладно, все не в радость… Что ж, бывает, можно и внимания не обращать.

Но спустя некоторое время он заметил, что противное ощущениепоявляется только на пути с работы домой.

И никогда - по дороге из дома на службу. Тут было над чемпризадуматься.

Профессор Славчиков "прожил" в науке без малоготридцать лет и привык все раскладывать по полочкам, анализировать,классифицировать и логически обосновывать. Это было не потребностью, апривычным стилем мышления. Обдумывание странного графика, по которомупросыпалось и засыпало неприятное чувство, довольно быстро привело его к выводуо том, что в семейной его жизни далеко не все в таком уж большом порядке.

И дело, оказывается, в Катерине. Вернее, не в ней самой, а вотношении к ней Владимира Ивановича.

Десять лет назад он женился на женщине, которая потерялавсе, кроме ребенка от первого брака. Семья, работа, деловая репутация - всебыло утрачено, потеряно безвозвратно. Владимир Иванович хорошо помнил, какпотрясло его то мужество, с которым несчастная Катерина приняла все ударысудьбы, то достоинство, с которым она держалась, та сила духа, которая непозволяла ей во всем винить других и проклинать их. Она даже о муже своем,бросившем ее в первую же трудную минуту, не сказала ни единого худого слова,напротив, отзывалась о нем с благодарностью за то, что не бросил их дочь совсемуж на произвол судьбы, какую-никакую помощь оказывал. Восхищение душевнымикачествами Екатерины Сергеевны было столь сильным, что профессор по ошибкепринял их за несколько иное чувство, что и подвигло его сделать ей брачноепредложение. Они жили хорошо, дружно, отлично понимали друг друга и никогда нессорились, в браке родились двое мальчиков…

Катерина открыла в себе способность сочинять детективныероманы, и это стало приносить деньги, не сумасшедшие, конечно, но более чемприличные для обеспечения благополучия и достатка в доме. И вдруг ВладимирИванович отчетливо осознал, что не любит свою жену. И вовсе не потому осознал,что встретил другую женщину и получил возможность сравнивать чувства, испытываемыек обеим. Нет, не потому. Просто он перестал радоваться возвращению домой.

Вот и сегодня он поднимался в лифте на седьмой этаж, будучине в самом лучшем расположении духа. Но, помимо уже ставшего привычнымнеприятного чувства, душа его маялась еще по одной причине, Владимир Ивановичповел себя в служебной ситуации, как ему казалось, некорректно и теперьказнился, то ища оправдания своему поведению, то обвиняя себя во всех смертныхгрехах. В течение нескольких дней он так и не решил, рассказывать ли об этомжене или промолчать. В принципе, его служебные дела никак ее не касались, но, сдругой стороны…

"Надо сказать", - как-то отстраненно подумалосьему в тот момент, когда рука автоматически достала из портфеля ключи от дома.

Квартира встретила Владимира Ивановича почти непереносимымшумом. Из Юлиной комнаты доносился оглушительный рок, Антошка в гостинойсмотрел по телевизору мультики, самый младший - Вовчик-второй - носился повсему свободному пространству, весьма достоверно изображая самолет-истребительи сопутствующие его полету звуки. Няня Евгения Семеновна суетилась междумальчиком сидящим, мальчиком летающим и включенным на кухне телевизором, покоторому шла очередная серия чего-то латиноамериканского. Появления ВладимираИвановича в первый момент никто и не заметил, пока юный летчик-истребитель ненаткнулся в бреющем полете на ноги отца.

- Папа! Я сбил фесть амеликанских пакет!

- Почему именно шесть? И почему американских? -удивился Владимир Иванович, подхватывая сына на руки и целуя в покрытыерумянцем нежные щечки. - Разве у нас война с Соединенными Штатами? Что-то я обэтом ничего не слышал.