- То есть он считает, что у человека много жизней? -уточнил Владимир Иванович, не веря своим ушам. - Он что, свихнулся? Может, онпьяный был, когда говорил это?

- Нет, Володюшка, если следовать теории твоего сына, тоу человека жизнь одна, но человек - это единство плоти и души. Плоть тленна, адуша бессмертна.

Когда плоть умирает, то умирает данный конкретный человеккак единство тела и души, но душа-то продолжает жить. Она находит себе другуюплоть и пускается в новые приключения. А любое самоубийство - всего лишь воплощениерешения души о том, что в ипостаси данного человека, живущего данной жизнью, ейпребывать больше не хочется, ей надоело, скучно, она устала. Она хочетпобыстрее избавиться от плоти, улететь на небо и там высмотреть себе другуюжизнь, которой она хотела бы попробовать пожить.

- Она - это кто? - глупо спросил профессор, который ужеплохо понимал, о чем толкует его жена-писательница.

- Она - это душа, Володенька, - пряча улыбку, пояснилаКатерина. - Вот такую идеологическую конструкцию изобрел наш Васенька. И,кстати, просил меня довести ее до твоего сведения.

- Зачем?

- Он считает, что ты лучше поймешь его, нежели я.

Он полагает, что эта конструкция слишком теоретична, чтобыее могла по достоинству оценить такая приземленная особа, как твоя жена. Нучто, оценил?

- Да бред какой-то! - Владимир Иванович в сердцахмахнул рукой и чуть не сбросил на пол плетеную корзинку с нарезанным хлебом. -Где он набрался такой чуши?

Катерина пожала плечами.

- Не знаю. Говорит, у кого-то вычитал, взял за основу идобавил кое-что от себя.

- Ну ладно, допустим. А почему он сам мне все это неизложил? Почему попросил тебя довести до моего сведения?

- Он надеется, что в моем изложении теория прозвучитболее связно. Ты же сам знаешь, Вася умный мальчик, но очень плохо излагает исовсем не умеет объяснять.

- Но тебе же он изложил свой бред, и ничего, ты поняла,- недовольно проворчал Славчиков.

В нем внезапно проснулась ревность. Что же, Васька считаетКатерину умнее родного отца? Васька счел возможным чем-то поделиться с ней,чем-то таким, о чем ему и в голову не пришло поговорить с отцом?

- Володюшка, я вырастила Юльку и теперь постояннообщаюсь с Антошей и Вовкой. Ясно?

- Нет. Не вижу связи, - сердито откликнулся он.

- У меня большой опыт общения с теми, кто плохо умеетобъяснять, вот и все. Зато ты избалован общением с высоколобыми учеными ивсякими там аспирантами, кандидатами и докторами, они все ясно мыслят и ясноизлагают, а того, кто излагает плохо, вы сразу изгоняете из своих рядов и дажене пытаетесь понять, о чем это он там, собственно говоря, толкует. А я не могуотмахнуться от объяснений малыша, мне приходится обязательно его выслушать ипостараться понять. Поэтому я тренированная. Вот Васька и предпочел меня вкачестве первого рецензента. Он прекрасно понимает, что если я буду тебепересказывать его бредни, то сделаю это более внятно и системно.

- Так ты согласна, что это бредни?

- Разумеется.

- Ну слава богу, - с облегчением выдохнул ВладимирИванович, - а то я уж испугался, что ты меня начнешь вербовать в новую веру.

Дверь кухни с грохотом распахнулась, на пороге возниквзъерошенный Антошка. Из-за его спины прорывался с боями Вовчик-второй,которого старший братец отпихивал и всеми силами старался не пропустить вперед.

- Мам, а можно я боевик посмотрю с Костнером?

- Мам, - пищал младший, - там "Спокойной ночи,малыфы", там сказка плодолфается, а он не дает смотлеть.

- Уйди, не лезь!

- Ну, мам!…

- Пошел отсюда!

Катерина подскочила к сыновьям и разняла их, пока не Дошлодо драки. Теперь Вовчик-второй прятался за ее ноги и оттуда глядел победителем.

- Антоша, ты можешь смотреть боевик, но только доДевяти часов. В девять Вовчик ляжет спать.

- А я? - пискнул младший.

- А ты посмотришь свою сказку здесь.

- Так уже без пятнадцати девять, - возмутился старший.- Сейчас как раз фильм начнется. И в девять выключать, да?

- Пожалуйста, можешь смотреть фильм на кухне, -согласилась Катерина. - Вовчик посмотрит передачу в комнате и сразу ляжетспать. А ты можешь сидеть здесь, только учти, что мы с папой тоже будем здесь,нам нужно поговорить, а потом я буду мыть посуду и убирать.

И решай быстрее, у тебя три минуты.

Ей приходилось быть жесткой, иначе нельзя, когда квартираслишком мала для пятерых. Нельзя делать поблажки одному и ущемлять другого, иприходится все время искать баланс между разными интересами, чтобы никто необиделся и была соблюдена элементарная справедливость. Хотя только материзнают, как щемит сердце, когда приходится гоняться за этой самой справедливостью,слыша рев маленького ребенка и глядя в его обиженные глазки. "Катеринасостоит из одних достоинств, - подумал Владимир Иванович, наблюдая за тем, какжена "разруливает" конфликт интересов. - Господи, ну почему же я нелюблю ее?"

***

- А что, тебе очень даже идет. Смотри, как здорово!

Даша напялила Насте на голову шерстяную шапочку со смешнымидлинными заячьими ушами. Уши были расшиты цветочками и свешивались вниз, почтизакрывая щеки. Определенно, у маленького Санечки со вкусом проблемы, но счувством юмора, пожалуй, совсем неплохо.

- Если бы ты видела, как он эту шапочку выбирал! -продолжала щебетать Даша. - Сто магазинов обошел, пока выискал то, что емухотелось. Вбил себе в голову, что непременно должен подарить тебе шапочку сушами.

Ну что ты сидишь, подойди к зеркалу, посмотри.

Настя нехотя поднялась с дивана и поплелась к зеркалу.Чудовищно. Старая усталая тетка с потухшим взглядом, опущенными уголками рта иподозрительно светлыми волосами - естественный платиновый цвет густо разбавлен сединой.И надо всем этим - яркая дурацкая шапка с заячьими ушами. Гротеск. Пародия.Черт знает что…

Она попыталась улыбнуться, но ничего не получилось, губынатужно скривились, и лицо стало еще старше и печальнее. Настя резким движениемсорвала с головы подарок любимого племянника, который стоял здесь же,предвкушая эффект и приоткрыв в радостном ожидании рот.

- Здорово, да, тетя Настя? Тебе нравится?"

- Очень, Санечка. Спасибо тебе большое. Простозамечательная шапочка, - ответила она, ненавидя себя за подступившие слезы.

- Ты будешь ее носить на работу?

- На работу, наверное, не получится, у нас там всеочень строгие, начальники всякие, генералы. На работе надо форму носить.