Однако шторм не повлиял на настроение Дилайт, более того, она обнаружила, что бортовую качку можно использовать для пущего удовольствия и изобретения новых, изощренных поз. Дилайт любила всех пылких матросов, но предупредила Сканка, что он будет осыпан ее милостями, только если прихватит на вахту мочалку с куском мыла и воспользуется дождем вместо душа.

Однажды к ней решилась заглянуть и Дейдра.

– Входи, дорогая, – приветствовала ее улыбкой Дилайт. – Я сейчас читала в одной книжице о новой позиции. Вот посмотри-ка.

Взглянув на картинку, девушка покраснела и поспешила оттолкнуть книгу. В последнее время с ней происходило что-то непонятное: она слишком много думала о капитане, ее беспокоили странные ощущения, когда он приближался к ней.

– Дилайт… – прошептала она, – мне надо поговорить с тобой.

– Кажется, я знаю, в чем дело. Садись и расскажи обо всем.

Но Дейдра лишь опустила голову и судорожно сцепила пальцы, почувствовав себя очень неловко.

– Позволь мне сделать одно предположение, – игриво заявила Дилайт. – Тебя волнует наш красавчик, ведь так?

– Неужели это заметно? – испуганно прошептала девушка.

– Став постарше, ты научишься скрывать чувства, а пока все ясно, как Божий день.

Дейдра уставилась в пол, на что-то кожаное с кружевами, и хотела было поинтересоваться назначением этого предмета, но потом решила не задавать вопроса, ибо ответ мог смутить ее.

– Я несколько раз видела его без дурацкого парика, – пробормотала девушка, – и со злости сказала ему, что ненавижу светлые волосы, но… Мне начинает казаться, что у него красивые волосы.

Дилайт положила ей руку на плечо.

– Ты полюбила его? – тихо спросила она.

– Полюбила?.. – растерянно повторила Дейдра.

– Нет смысла отрицать, детка. Капитан – настоящий мужчина, красивый, сильный, обходительный. Правда, немного задается, но это тоже неплохо. Поверь, на корабле нет мужчины лучше. Может, не только на этом корабле, а и во всей Англии. Хочешь совет? – засмеялась Дилайт. – Не упусти его, дорогая, он просто находка для женщины.

– Он не интересуется мной. Я ирландка, к тому же из простой семьи. А он – знатный англичанин, капитан королевского фрегата, умный, образованный.

– И что?

– Он избегает меня.

– И что? – повторила Дилайт.

– Он… живет по каким-то своим правилам. Он – джентльмен и офицер, а я…

– Женщина, которую он может полюбить.

– Нет, он любит другую женщину, Эмили.

– А-а… – протянула Дилайт. – Это его покойная жена. Господи, чему ты удивляешься? Рико рассказал Йену, Йен – мне. Она умерла пять лет назад, погибла в огне. Неужели ты считаешь призрак соперницей?

– Ничего я не считаю. Просто всякий раз, когда капитан… м-м-м… оказывает мне знаки внимания, он вспоминает ее и становится как безумный… начинает говорить вещи, которых я не понимаю…

– Например?

Дейдра прикусила губу. Например, что он не мужчина и не может делать того, что делают нормальные мужчины. Но ей почему-то не хотелось повторять Дилайт слова капитана. Наверное, они предназначались только для ее ушей.

– Да нет… спасибо, Дилайт. Ты помогла мне понять кое-что…

Та улыбнулась:

– Ладно, если тебе понадобится совет, всегда обращайся к Дилайт. А когда придет время уложить лорда и хозяина в постель, скажи мне. У меня есть всякие приспособления, чтобы у тебя не возникло трудностей.

Покраснев, Дейдра торопливо вышла с гауптвахты, слыша звонкий смех Дилайт.

– Эмили…

Она пришла к нему, как приходила каждую ночь все пять лет. От нее невозможно было спрятаться, невозможно убежать.

Капитан знал, что спит, однако все повторялось снова и снова, и как тогда, в Англии, он ничего не мог изменить.

В ту ночь его разбудил какой-то скрип за дверью, он протянул руку, но жены рядом не было.

– Эмми!

Встревожившись, Кристиан встал с постели. За долгие месяцы плавания он привык к раскачивающейся под ногами палубе, а не к холодному мрамору, персидским коврам и неподвижному полу. Он был дома, в своем чудесном Хэмпширском поместье, веками принадлежавшем многим поколениям Лордов.

Некоторое время Кристиан стоял не двигаясь. Пол такой же холодный, как и жена, равнодушно встретившая его неделю назад, когда «Титан» бросил якорь в Портсмуте.

– Эмили!

Он с недоумением оглядывался по сторонам. Богатая резная мебель, на его вкус слишком громоздкая, но жене хотелось такую, и он не видел причины ей отказывать.

– Эмми!

Она хромала после болезни, перенесенной в детстве, поэтому не могла далеко уйти. Внизу пробили часы, за окном закричала ночная птица. Звуки, непривычные ушам моряка.

Где же она, черт возьми? Кристиан нахмурился и вдруг услышал ее смех.

Руки дрожали, когда он пытался зажечь свечу, ватные ноги с трудом несли его по мраморной лестнице.

– Нет, Джонс, лучше вот здесь… Да, так… О… Господи!..

Кристиан похолодел, затем его ослепила ярость. Он с силой пнул дверь в гостиную и увидел все собственными глазами.

Эмили с распущенными волосами лежала на диване, раскинув ноги, а сверху ритмично двигался какой-то мужчина…

Дейдра проснулась, села и прислушалась, глядя в темноту.

Лорд и хозяин.

Он опять метался во сне, хрипло стонал.

Девушка нырнула в отверстие, проделанное Берни, неслышно двинулась по клетчатой ткани, устилавшей пол каюты, и в свете полной луны увидела английского капитана, распростертого на кровати.

Убей его, Дейдра… вспомни, что он сделал… Вспомни свою клятву, Дейдра…

– Нет! Я не могу! – всхлипнула она.

– Эмми… – простонал Кристиан. В его голосе было столько тоски и отчаяния, что сердце Дейдры разрывалось от жалости к нему.

Пошарив дрожащими руками у себя за спиной, она нащупала на столе нож для разрезания бумаги.

– Я отправлю тебя в преисподнюю!

Он бросился вперед, жена завизжала, а любовник вскочил и быстро выбежал из комнаты. Ослепленный яростью, Лорд кинулся за ним, слыша отчаянные вопли жены:

– Если бы ты не был постоянно в море, я бы никогда изменилатебе! Кристиан, не делай этого!

Неистовая, слепящая ярость… Голый мужчина, бегущий по элегантной гостиной, на миг остановился, сорвал со стены горящую лампу и бросил под ноги преследователю…

Пламя мгновенно охватило портьеры, роскошные ковры и обои, превратив гостиную в ад.

Не прошло и нескольких минут, как загорелся весь дом, слуги с воплями выбежали на улицу.