отогнать дурные мысли, но столь простой жест не помог. Поднявшись с табурета, я прошёлся по атриуму, расчистил себе пространство, убрав немногочисленную мебель к стенам. После чего, с разрешения Ауна, поднял старую метлу, на которой почти не осталось прутьев, очистил всё, оставив в своих руках только черенок. Затем вышел в центр атрия, к самому очагу, и, закрыв глаза, привёл дыхание в порядок. На третьем выдохе я начал двигаться. Плавно, размеренно. Последние дни выдались слишком напряженными, и я как-то забыл о тренировках, пора было наверстать упущенное.

Разминку я начал с основ, ката двенадцати зверей, в котором каждая стойка символизирует собой какой-либо боевой стиль. В ней низкие стелющиеся буквально по земле позиции школ змеи и обезьяны сменялись высокими стойками стилей журавля или дракона. Для непосвященного со стороны это кажется очень простым упражнением, но на деле это совсем не так, оно очень требовательно к растяжке и к умению человека удерживать равновесие в самых неожиданных позициях и переходах. А ещё, если ты делаешь всё правильно, то со стороны это выглядит очень красиво, словно какой-то непривычный медленный восточный танец. Дюжину раз я повторил это ката, периодически меняя последовательность смены стоек, после чего перешёл к более взрывным упражнениям.

Пока я занимался, всё это время за мной наблюдал Аун. Даже моя посуду и чистя сковороду, он старался не упускать меня из виду, жадно следя за каждым моим движением.

Через полчаса тренировки я прислонил черенок от метлы к стене и выровнял дыхание. И только когда я открыл глаза после короткой посттренировочной медитации, на меня, словно коршун, налетел Аун:

— Мастер! Научите меня!

— А отец тебя не учил? — Это было грубо с моей стороны, но я не горел желанием обучать мальчишку, и подумал о том, что упоминание о погибшем родителе отобьёт у него это желание.

Но юноша просто пропустил мой выпад мимо ушей и ответил:

— Учил: счёту, письму, законам, заветам Элаи, переговорам, как торговаться… Меня учили многому, но не защищать себя!

— Да? А почему? — Не то чтобы мне было особо любопытно, но я всё же спросил, наливая себе холодной воды из источника.

— Отец говорил мне: «Вот твой дед отлично владел мечом, и как ему это помогло? Дело торговца — торговать, а для охраны можно нанять других!»

Наверное, гибель деда сильно ударила по их небольшой семье. Но даже без этого, подобный подход к воспитанию был нормой на Айне. И это не было закостенелостью местного населения, а скорее нормой выживания. Этот мир суров и практичен, витающие в облаках долго здесь не живут. Поэтому позиция отца Ауна была мне вполне понятна, так же живут и миллионы крестьян, обучая своих детей работать на земле, а не махать мечом.

— Так может ты последуешь совету своего отца? — Склонив голову, спросил я.

— Я и собирался! — Паренёк на миг отвёл взгляд в сторону, а затем нашёл в себе силы и посмотрел мне прямо в глаза. Посмотрел твёрдо и решительно. — Но сейчас это не сработает! Кто-то пытается меня убить, и я, не владея искусством боя, чувствую себя, как тот жертвенный баран, которого ведут к алтарю.

— В твоих словах есть доля истины. — Мои губы кривит немного грустная улыбка. — Но «искусству боя» не научишься за несколько дней и даже недель. У большинства на это уходят годы упорных тренировок, и даже гениям нужны хотя бы месяцы. Вот ответь, сколько учился Эвелан, прежде чем отправиться в свой первый поход?

— Шесть месяцев.

— Истинный Герой, полубог, сын самого Эйрата потратил полгода, да и то потом учился всю жизнь. — Я с наигранным любопытством посмотрел на Ауна. — А ты столь талантлив, что освоишь всё за неделю?

— Я не… — Как бы умён этот мальчишка не был, но он слишком неопытен, и его легко подловить в такие ловушки. Тем не менее он быстро пришёл в себя и продолжил, — Я не прошу сделать из меня мастера боя за неделю!!

— А что же ты просишь?

— Научите меня защищать себя!

От такой юношеской непосредственности моя ладонь непроизвольно ударила по лбу. Как же юность самоуверенна! Поставив пустую чашку на столик, я поднялся на ноги, вновь взял черенок от метлы в руки, повертел, а затем бросил его Ауну. Паренёк ловко поймал палку и немного недоуменно уставился на меня.

— И владению чем мне тебя учить? — Спрашиваю я, начиная прохаживаться туда-сюда перед купеческим сыном. И не давая ему ответить, продолжаю, кивая на черенок в его руках. — Шесту или может копью? И как тебе это поможет в городской толпе? — Делаю резкий шаг в его сторону и нависаю над ним, — Может мечу? Да, мечу? Интересно, успеешь ты его обнажить, когда тебя вновь кто-то полоснёт по спине, как недавно?

— Но… я… мне…

— Знаешь, что лучше всего спасает от убийц?

— Что? — Пискнул юноша.

— Постоянное внимание, готовность действовать и… быстрые ноги!

Но, казалось, он не слушал, мальчишка стоял, погружённый в себя, а затем поднял на меня светлый взгляд и сказал:

— Минутку!

И бросив черенок из рук, убежал куда-то в дом, только пятки сверкали. Тяжело вздохнув, я махнул рукой и вновь сел на табурет. Но я рано расслабился, не прошла и правда минута, как Аун появился передо мной вновь. Его лицо сияло, а в руках были небольшие ножны, и сунув их мне, он попросил:

— Вот этому научите!!

В моих руках лежат потёртые, явно видавшие не один поход малые ножны со столь же небольшим клинком внутри. Моя ладонь касается истёртой тысячами прикосновений рукояти, я медленно обнажаю лезвие. Средних размеров кинжал с обоюдной заточкой. От рукоятки лезвие отделяет небольшая гарда, стилизованная под витые бараньи рога. Как и подаренное мне Ларинделем оружие, этот тоже выкован из булата. Эти два клинка вообще похожи во многом: по размеру, балансу, хвату, заточке, материалам. Внимательно рассматриваю оружие, стараясь не упустить даже мелкой детали. После чего поднимаю взгляд на замершего неподвижно рядом Ауна и спрашиваю:

— Откуда у тебя этот кинжал?

— От деда остался. — Скорее всего правда. — А он ценный, да? Я вижу по вашим глазам!

Вот же чёртов потомственный торгаш! Впрочем, я всё равно не собирался ему врать:

— Ценный? Если ты спрашиваешь, не артефакт ли это, то нет, не артефакт. Скажи мне, твой дед практиковал какую-либо стихийную магию?

— Воздух и молнию.

— Я так и думал. — Киваю ему и, подняв кинжал, показываю юноше. — Видишь, как через всю рукоять и сквозь гарду и затем касается лезвия тонкая медная полоска, которая выглядит немного неуместно.

— Вижу.

— Вот! В общем, это не артефакт в прямом смысле слова, в нём нет своей энергии или вложенной магии. Но, тем не менее, его сделали в Цехе Артефакторов. — Я указываю на едва видимый почти стёртый символ на клинке. — Этот кинжал будет полезен тому, кто владеет Молнией, он позволяет пропускать через себя энергию молнии куда лучше, чем обычное оружие. В общем, вещь полезная и интересная, но далеко не для всех. Вот ты молнией владеешь?

— Нет. — Сокрушённо покачал головой Аун.

— Значит для тебя этот кинжал будет просто обычным, хорошо выкованным и сделанным булатным оружием. Что, впрочем, тоже неплохо.

Немного подумав, я вытащил из поясных ножен свой кинжал и взял его в другую руку.

— Вот смотри. — Юноша наклоняется, чтобы рассмотреть оба клинка. — Мой кинжал и оружие твоего деда — они даже внешне похожи.

— Как два брата! — Соглашается со мной юноша. — Только ваш более молодой, а моего деда старший, больше повидавший.

— Это потому, что такая форма для кинжала оптимальна. Как все галеры по своим формам немного похожи друг на друга, так как их строили с одними целями, так и оружия, у которых одна задача, часто будут походить друг на друга.

— Ага, я понял.

— Смотри, та медная полоса, о которой я говорил, если не вглядываться специально, то её и не видно.

— Да, цвет дерева для рукоятки подобран таким образом, чтобы скрыть медь, я вижу!

— Догадываешься, для чего это сделано.

— Чтобы враг не заметил этой детали, и это для него было неожиданностью… — После недолгого раздумья ответил паренёк.

— Верно. — Кивнув, я протягиваю юноше оба клинка. — Очень похожи, да?

— Они даже в руке лежат одинаково! — С весёлым недоумением отвечает мне Аун.

— Да, для тебя разницы нет. —