Когда я на суше, тогда я в «угреее»! А раз уж в «угре», то и на-ве-се-ле! — добавил нараспев капитан.

— Я от патриарха Хельдерика! — гаркнул инквизитор, но его голос словно потонул во всеобщем гуле. Тем не менее, на эльфа эти слова произвели впечатление. Он изменился в лице и поставил кувшин на стол.

— О как! Старик решил вспомнить о моём существовании. Что же ему нужно от меня на этот раз… Так, девочки, помогите-ка мне встать! — эльф попытался было подняться из своего полулежачего положения, но Грегорион подхватил его под руки и направился к выходу. Только вытащив капитана на улицу, он поставил его на землю.

— Это что ещё такое, а? Финн, чёрт бородатый, ты здесь какого дьявола делаешь?

— Просто делаю свою работу, — ухмыльнулся тот. — Я ведь лоцман. Вот и провёл человека за плату мимо опасных рифов хельмарских трущоб. Кажется, у него к тебе дело, и настроен он ну очень серьёзно.

— Да, слыхал уже. А теперь подробнее. Кто ты такой, чего надо и какой леший тебя связывает с Хельдериком? И пошустрее, прошу, девочки скучают!

— Я Грегорион Нокс, инквизитор церкви Троих. Патриарх отправил меня к вам, капитан Корваллан.

— Яснее не стало, — поморщился эльф. — По какому делу-то? Все долги я ему, помнится, раздал.

— Он велел передать это, — инквизитор протянул эльфу маленький серебристый цилиндр.

— Спрут меня раздери! Давненько я такого не получал от бородатого. С тех пор как… Впрочем, плевать. Даже интересно, что там.

С этими словами он сломал печать и извлёк из цилиндра маленький свиток. По мере того, как не совсем трезвые карие глаза эльфа спускались к низу бумаги, он несколько раз менялся в лице. Корваллан то морщил лоб, то хмурился, то бросал быстрый взгляд на Грегориона, с недоверием приподнимая одну бровь. Потом он бегло перечитал записку ещё раз, свернул её и вложил обратно.

— И чего ж это церковь забыла на Вальморе? — прищурился он, пряча цилиндр за пазуху.

— Я думал, послание от его святейшества прояснит дело, — нахмурился инквизитор. — К тому же, у нас лишние уши, — добавил он, покосившись на Финна.

— Эх, как бы мне ни хотелось с вами согласиться, инквизитор, но эти уши сейчас не лишние, — вздохнул Корваллан. — Если мы собираемся на Закатный остров, нам понадобится лоцман. И с горечью должен признать, что лучше этого морского пса своё дело не знает никто. Из тех, кто на этой неделе в порту, разумеется. А дело, как я понимаю, срочное. Так что, Финн, ты нанят.

— Вот знал я, что не зря господину инквизитору помог, — улыбнулся Финн. — Когда же выступаем, капитан?

— Разумеется, завтра, — невозмутимо сказал Корваллан. — Не могу же я оставить девочек одних.

— Дело срочное, капитан, — проговорил Грегорион.

— Верно, мой долговязый друг. Но, как ты мог заметить, я пьян. А пьяным в плаванье нельзя, — эльф многозначительно поднял палец. — Посему предлагаю вам, господа, присоединиться ко мне в моём сегодняшнем приключении в баре «Солёный угорь»!

— Я найду ночлег в городе, — инквизитор развернулся и собрался было уйти, как вдруг эльф схватил его за рукав.

— Послушайте меня, инквизитор Нокс, — серьёзно проговорил он. — Согласно этому письму, с настоящего момента вы под моей оцвет… отсвец… короче говоря, я за вас отвечаю. К тому же, раз вы отправляетесь на моём судне, я делаю вас частью команды. А раз так, то я приказываю вам, инквизитор Нокс, сейчас же отправиться за мой стол и составить нам компанию.

Грегорион снова нахмурился, но был вынужден признать, что в словах эльфа было здравое зерно. Города он не знает, а памятуя о происшествии в Белом ручье, он решил, что лучше остаться здесь. Даже несмотря на запах и шум.

— Хорошо, капитан.

— Вот и славно. Господа, прошу! — Корваллан открыл дверь и направился за свой стол. — Руфус! Три пинты коггена!

Остаток вечера прошёл в «Угре». И угаре. Инквизитор редко пил спиртное, а потому долго отказывался от предложения попробовать коггенпортский эль, но Корваллан настаивал, и Грегорион решил, что проще будет согласиться с ним, иначе эльф не уймётся. Инквизитор заметил, что напиток довольно вкусный, на что ухмыляющийся Финн заказал ещё порцию, которая была опустошена ещё быстрее, чем первая. Чем дальше, тем менее отчётливыми становились картины того вечера. Судя по обрывочным воспоминаниям, Грегорион вытворял такое, что, расскажи ему об этом кто-то, ни за что бы не поверил. Увы, кое-что из этого он и сам помнил достаточно хорошо. Как боролся на руках с каким-то матросом и случайно вывихнул ему плечо; как на спор выпивал на скорость огромную кружку эля в две пинты; как пытался жонглировать молотом, и как Финн пытался допрыгнуть до него, когда тот застрял в потолке. Светловолосая девушка из корваллановской «свиты» весь вечер строила ему глазки, а он не знал, куда деть смущённый взгляд. В конце концов, алкоголь медленно, но верно выводил сознание из-под железного контроля инквизитора…

Проснувшись, первым делом Грегорион ощутил звон в голове и желание осушить целую бочку воды. Он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на деревянном полу в тесной комнатёнке. Рядом с ним стоял кувшин с прозрачной, как слеза, водой, который тут же был опустошён инквизитором в несколько огромных глотков. Испустив вздох облегчения, инквизитор огляделся, и тут же дыхание его замерло. Рядом с ним стояла кровать, на которой, отвернувшись к стене, лежала полностью обнажённая светловолосая девушка, та самая, что накануне оказывала ему знаки внимания. На душе у инквизитора тут же сделалось гадко, он вспомнил Марту, и его лицо исказилось в отвращении к самому себе. Пошатывающейся походкой Грегорион вышел из комнаты и поднялся по лестнице, что оказалась за ней. Оказавшись наверху, он услышал шум волн. По одну сторону от него раскинулось бескрайнее море до горизонта, по другую — шумный порт Хельмара. Выходит, вчера он как-то оказался на корабле. Это объясняло нетвёрдый шаг, по крайней мере, отчасти.

— О! Наш танцор-громила проснулся! — послышался весёлый голос Корваллана. Эльф приближался бодрым шагом, но Грегорион встретил его хмурым взглядом. — Как же господину инквизитору спалось? Как ему понравилась каюта?

— Там… — начал было Грегорион, но осёкся, не узнавая свой осипший голос.

— Сломалась кровать? Не беда! — засмеялся эльф.

— Я про девушку, — смутившись проговорил инквизитор.

— А, ты про Грету? Прекрасный цветок побережья, не так ли? — усмехнулся эльф. — У вас, инквизитор, определённо имеется вкус.

— Я не должен был этого делать. Меня ждут в Энгатаре.

— О, понимаю, любовные узы. Но разве держащему дома розовый куст, запрещено нюхать полевые цветы? — подмигнул Корваллан.

— Ох… — Грегорион провёл ладонью по лицу. — И почему у меня всё болит? Нас избили?

— А вы разве ничего не помните, господин инквизитор? — прищурился эльф. — Надо же! Всё было весело и достаточно мирно, пока вы, Грегорион Нокс, не пустились в пляс. Но и здесь можно было бы остановиться, пока вы не упали на один из столов, за которым сидел Весстон Кулак. Он этому, разумеется, не обрадовался, как и его дружки. И их дружки тоже… Но, как вы понимаете, судя по тому, что мы имеем возможность сейчас стоять здесь и вести беседу, с этой неприятностью мы благополучно справились.

— Но не без приключений! — перебил невесть откуда появившийся Финн с пьяненькой улыбкой во все оставшиеся зубы. — Мы-то ушли, но вот вы, инквизитор, заявили, что «Грегорион Нокс никогда не бежит от битвы!»

Говоря это, Лоцман потряс воображаемым молотом в руке.

— И ринулись прямо на Весстона, выкрикивавшего что-то про ваших родственников. Спросите, чем всё кончилось? Весстон Кулак ещё нескоро сможет передвигаться на своих двоих. И оскорблять чью-либо матушку тоже. Ну, а вам, господин инквизитор, точно заказан вход в «Солёный угорь».

— Не думал туда возвращаться, — буркнул Грегорион. — На обратном пути я…

Вдруг из-за его спины донёсся сонный женский голос:

— А Элейн с Нирой уже ушли?

Обернувшись, инквизитор увидел ту светловолосую девушку. Она уже успела одеться, хотя не сказать, чтобы её наряд имел целью прикрыть хоть что-то.

— Привет, Грег, — улыбнулась девушка. — Вижу, тебе не слишком сильно досталось вчера, чего не скажешь о Весстоне. Знатно же ты его отделал!

— Моё имя Грегорион, — мрачно отозвался инквизитор.

— Ага, знаю. А Грегом тебя только Марта называет.

Глаза инквизитора округлились в изумлении.

— Ты ведь сам рассказывал. Не помнишь? Полночи распинался, как её любишь и скучаешь по ней. Что только ей позволяешь стричь тебе волосы и всё в таком духе. Я даже не помню, как уснула