— Спасибо тебе за помощь сегодня, — говорю я.

— Пожалуйста, — он кивает и кажется таким спокойным, что я невольно восхищаюсь: меня саму переполняют эмоции, а от порыва снова поцеловать его сдерживают только тяжелый взгляд Веры Михайловны, упирающийся в затылок, и почти три десятка детей, сопящих рядом.

— Я бы не справилась без тебя.

— Справилась бы.

Около школы автобус уже ждут родители. Как и ожидалось, я получаю с десяток замечаний. Чем запачкана куртка? Откуда на рюкзаке пятно? Почему съели весь мармелад, неужели нельзя было оставить немного? Мне хочется закричать в ответ: эй, народ! Дети были в походе! Они отдыхали, веселились! Но я, конечно, сдерживаюсь. Терпеливо объясняю: куртка позеленела от моха, пятно — потому что в рюкзак прилетел футбольный мяч, а мармелад был очень вкусным, подскажите, где вы такой купили? Хочу уже отвязаться от них — детей, родителей, — чтобы остаться наконец с Олегом.

Милу забирает Кристина, а мы с Олегом поднимаемся в мой класс, чтобы я забрала кое-какие вещи. В школе — никого, только ленивый равнодушный охранник, можно не переживать, что нас застукают.

Переступая порог класса, я сразу же слышу, как хлопает за спиной дверь, и чувствую на себе тяжелый взгляд Олега. Оборачиваюсь. Запах его туалетной воды — мускат и кардамон, — заполняет пространство так, что мне становится тяжело дышать. Он — удав, а я — кролик. И сегодня я хочу, жажду, мечтаю, чтобы он обвил меня своими кольцами, распластал под собой, вжался обнаженной кожей в обнаженную кожу…

— Только не здесь, Олег, пожалуйста, — шепчу я слабым голосом. Он наступает — быстро, неумолимо, склонив голову. Вдавливает в стену. Его руки ложатся на мою талию, губы оказываются близко-близко, обжигают горячим дыханием, припадают к моей шее, наверняка оставляя засос. Я растекаюсь, плыву, обхватываю его плечи руками, прижимаюсь животом к животу, целую жадно и настойчиво, но в голове продолжает стучать паническая мысль: не здесь, не в классе, только не здесь…

Мы выскальзываем из школы, лишь на мгновение расцепляя руки — чтобы охранник не увидел, — и оказываемся на заднем сидении «мерседеса». Стекла тонированные, так что никто не видит, как я забираюсь горячими пальцами под толстовку Олега, пока он ведет машину. Дороги свободные, пробок нет: вечер субботы. Мы добираемся до дома за считанные минуты.

— К тебе или ко мне? — спрашивает Олег хриплым шепотом.

— Здесь, — заявляю я требовательно, и он ухмыляется:

— Как скажешь.

Я забираюсь к нему на колени, обхватываю его лицо ладонями, жадно целуя, скользя языком по его губам. Сегодня он пахнет не только мускатом и кардамоном, но еще и костром, лесом, свежестью ветра, и это захлестывает, возбуждает, доводит до исступления… Я вдыхаю его в себя, зарываюсь пальцами в его густые светлые волосы. Его ладони — повсюду: гладят шею, сминают грудь, скользят по животу, забираются под резинку леггинсов, в плавки, теребят уже взмокшую и распухшую щель… Я выгибаюсь, насаживаясь на его пальцы, запрокидываю голову со стоном, чувствую, как он обжигает дыханием ямку между моих ключиц.

Олег стягивает с меня плащ, я стаскиваю с него кожанку и толстовку, пробегаясь дрожащими пальцами по груди и твердому прессу. Чувствую, как его член утыкается в мою промежность — сквозь слои ткани. Задыхаюсь, цепляюсь пальцами за пряжку ремня на его джинсах, дергаю.

Неловкая возня в замкнутом пространстве, нелепый хриплый смех — и снова салон автомобиля заполняется звуками нетерпеливых поцелуев, стонами и горячим шепотом.

— Ну же, давай… — рычу я, уже не в силах ждать. Помогаю ему раскатать по багровому, стоящему колом члену презерватив, приподнимаюсь, чтобы уже через мгновение заполнить себя им… Хватаюсь за его плечи, сжимая до боли, впиваясь ногтями, начиная двигаться…

Наша автомобильная история получает продолжение. Я торжествую: теперь осквернена не только моя старенькая «мазда», но и его роскошный «мерседес». Олег совсем не против: он нащупывает пальцами какой-то рычаг в основании кресла, откидывая спинку назад и давая мне больше воли, и я продолжаю двигаться, нанизываясь до упора на его член, выгибаясь, как женщина-кошка, и царапая его обнаженную грудь.

Добравшись до квартиры — его! — мы продолжаем, оскверняя и пол, и его кровать, и даже душевую кабинку, чтобы только под утро наконец крепко уснуть, прижимаясь друг к другу липкой, потной кожей и бормоча друг другу на ухо какие-то слишком уж романтичные нежности.

В понедельник меня вызывают к директору.

26 глава

Олег остается стоять снаружи — дома не усидел, пошел в школу вместе со мной, — а я прохожу в директорский кабинет.

— Здравствуйте, Анастасия Николаевна, — говорю тихо.

— Здравствуйте. Александра Вадимовна. Садитесь, пожалуйста.

Голос у Анастасии Николаевны прохладно-равнодушный, и за бликующими стеклами очков непонятно, сердится она на меня или нет. Пальцы у меня подрагивают, но я послушно сажусь в кресло напротив директрисы и жду, что будет дальше. Готова даже к худшему — к увольнению. В голове вертится настырное «не имеют права, это не по закону, можно будет пожаловаться в трудовую инспекцию» — но я понимаю, как глупо бороться с тремя десятками возмущенных родителей, если они набросятся на меня с обвинениями в аморальном и развратном поведении.

Было ли оно, развратное поведение? Черт его знает. Я до сих пор не понимаю, как Вера Михайловна — вот ведь стерва! — вообще могла увидеть нас с Олегом. Мы отошли на достаточное расстояние и были скрыты густым кустарником. Чтобы увидеть — надо было откровенно следить.

— Александра Вадимовна, — снова обращается ко мне директриса, ее голос разрезает спертый воздух, как нож, напряжение нарастает, и я усилием воли поднимаю на нее глаза. — Я не хочу делать о вас поспешных выводов… Вы всегда были замечательным учителем, которого любят дети, доверяют родители и уважают коллеги. Вы были и пока остаетесь на хорошем счету в нашей школе. Но я вынуждена… — она заминается. — Я должна показать вам одно видео. И хочу получить от вас объяснение произошедшему.

Видео? Какое еще видео?

Между тем, Анастасия Николаевна разворачивает в мою сторону монитор своего рабочего компьютера, нажимает клавишу на клавиатуре и…

Я вижу свой