Голова раскалывается, так что первым делом я делаю себе очень крепкий и очень горячий кофе. Пью его с овсяным печением, зеваю, читаю вчерашние газеты, размазываю большим пальцем ноги воду по паркету.

Потом медленно, словно в съемке слоу-мо, одеваюсь. С сожалением смотрю на порванный Олегом ворот вчерашней любимой рубашки. Будем считать, что потоп — месть еще и за это. Такую уже нигде больше не купишь.

Автомобиль уже много дней стоит на парковке. Ездить на нем утром на работу — нереально. Слишком большие пробки. Тем более что метро — рядом. Всего две станции. Потому я и переехала. Хотя, может, не стоило.

Утренняя толкучка в душном поезде раздражает, но с этим ничего не поделаешь. Выскальзывая из вагона на своей станции, я спешу по эскалатору наверх. Вот и свежий воздух. Вот и улица. Вот и школа.

До урока остается пятнадцать минут, и класс постепенно наполняется ребятами. Сегодня второе сентября — они все еще в приподнятом настроении, свежие, отдохнувшие, соскучившиеся друг по другу и даже по мне… Пройдет месяц — и мне придется прикладывать гораздо больше усилий, чтобы расшевелить их, заставить работать в удовольствие, а не через «не хочу».

Именно поэтому мы так часто выбираемся куда-нибудь: театр, кино, различные шоу. Благо, в Санкт-Петербурге море возможностей. Именно поэтому в ближайшие две недели мы идем в поход. Будем учиться собирать ветки, жечь костер, варить в котелке картошку, жарить сосиски и зефир, играть в мяч на лесной поляне и устраивать эстафеты. Вот только пока никто из родителей так и не позвонил. Даже Кристина. Если честно, я очень на нее рассчитываю. И надеюсь, что вся наша история с Олегом вскроется уже после похода.

— Здравствуйте, Александра Вадимовна! — слышу я звонкий голосок и тут же с улыбкой отвечаю:

— Здравствуй, Мила! — а потом поднимаю глаза, вижу Олега и тут же меняюсь в лице.

— Меня сегодня папа привел! — радостно провозглашает девочка.

— Я вижу, — киваю, стараясь не подавать виду, но пульс тут же учащается. Мила отправляется за свою парту, а Олег остается стоять напротив. — Итак, Олег Викторович, чем могу помочь? — спрашиваю я спокойным тоном, точно так, как сказала бы любому другому родителю.

Он смотрит прямо на меня, и я не отвожу взгляда. Как же так вышло, что я влюбилась в эти голубые глаза, и в этот терпкий аромат муската и кардамона, и вообще в этого невыносимого засранца? Я думаю об этом почти с нежностью, но вместе с тем — с горечью. К ни го ед . нет

— Я пришел попросить прощения, — начинает Олег, но я перебиваю:

— У меня урок через десять минут.

— Саша… Пожалуйста, давай выйдем. Всего на минуту.

Я оглядываюсь на Милу, но она даже не смотрит на нас, увлеченная разговором с другими девочками. Тогда я молча киваю и иду к выходу из класса. Олег шагает следом за мной. Не то чтобы я надеюсь услышать что-то новое и важное в его извинениях, но хуже ведь все равно уже не будет, верно? Так что была ни была.

Мы выходим за дверь и прячемся за выступ стены. Увидеть нас здесь почти невозможно.

— Ну, что ты хотел сказать? — я складываю руки на груди.

— Я хотел сказать, что ты для меня не просто симпатичная соседка, которую можно трахать…

— Больше нельзя, — хмыкаю я.

— Я и хотел бы, может, чтобы наши отношения были только в горизонтальной плоскости, но ты с самого начала понравилась мне гораздо больше, чем любая другая девушка, с которой я когда-либо просто спал…

— Ах, так их было много?

— Но пойми меня правильно: я десять лет жил в браке.

— Я тебе жениться не предлагала.

— Да, но это был так себе брак. От мысли, что это может повториться, меня начинает мутить. Ты, конечно, не Кристина…

— Ну, спасибо и на этом!

— Но сейчас ты ведешь себя как она, — он почему-то улыбается, и я поджимаю губы:

— Тебе смешно, что я тебя затопила?

— Немного. Но ночью я хотел тебя убить.

— Я извиняться не намерена.

— Хорошо. А я вот прошу прощения. Мне жаль, что я обозначил наши отношения просто как дружбу телами… Это было круто, но ты заслуживаешь гораздо большего, чем просто классный секс.

— Ага.

— Мне жаль, что я написал тебе вчера это сообщение. Я думал, оно тебя позабавит, но ты выглядела так, словно тебе написали там что-то совсем уж жуткое… Я не подумал о том, что рядом Кристина и тебе будет неприятно.

— Ага.

— Мне жаль, что ты не можешь отпустить эту ситуацию. В смысле, то, что ты учительница моей дочери… Это же классно! А Кристине ты правда ничем не обязана.

— Ага.

— И последнее. Мне жаль, что вчера я так набросился на тебя…

— Ты порвал ворот моей любимой рубашки.

— Прости, — он опускает голову, но тут звенит спасительный звонок, я быстро разворачиваюсь на каблуках:

— Мне пора на урок, — и уже делаю шаг в сторону класса, когда Олег хватает меня за запястье и, наклонившись ближе, чмокает меня в щеку.

22 глава

Вечером, вернувшись после уроков домой, я первым делом принимаюсь за уборку. Хочешь или не хочешь — полы затереть все-таки нужно. Кафель на полу в ванной комнате не пострадал, а вот паркет в коридоре безбожно вздыбился, пошел волнами, покрылся мерзкими темными пятнами. Но это — ерунда. Я и вправду собиралась его менять. Все, что выше пола, в полном порядке.

Нестерпимо пахнет влагой. Душно, горько. Если хорошенько не проветрить — может и плесень где-нибудь появиться. С ней и так-то сладу нет в этом вечно мокром Питере. Я распахиваю настежь все окна — благо, вечер теплый, — и оставляю их открытыми до самого утра.

Вторую ночь я не могу сомкнуть глаз. Все мысли — о нем, о нем, о нем… Но уже без отчаяния, что было прежде. Он попросил