– Разумеется. Матушка позаботилась об этом.

– Когда-нибудь я должен познакомиться с ней. Похоже, она потрясающая женщина.

– Так и есть.

– А чем она занимается сейчас? Знаю, что ты помогаешь своей семье, но она тоже работает? Кухаркой?

Представив матушку на кухне, я с трудом сдержала смех.

– Нет, она учит игре на фортепьяно.

Прозвучал сигнал к ланчу, и я открыла дверь в коридор. Бертрам удержал меня за руку.

– Ты же знаешь, что можешь положиться на меня, правда, Эфимия? – спросил он.

– Конечно, – дипломатично согласилась я только потому, что не хотела снова спорить.

– Кстати, мы выяснили, кто толкнул Риченду в тот плющ?

– Нет. Мюллер считает, что это один из мальчишек, помощников садовника – слишком спешил, а признаться стыдно, да и за место свое боится.

– А как насчет той горничной?

– Задохнулась во время приступа, подавившись собственным языком, как сказал доктор. Почему вы спрашиваете об этом именно сейчас?

– Да так, – отвел глаза Бертрам.

– Скажите, – настаивала я, закрыв собой дверь.

– Если тебе так нужно знать, – снова нахмурился Бертрам, – у меня очень плохое предчувствие.

Во время ланча миссис Мюллер говорила за всех нас. Я тихонько ушла в свою комнату, прилечь, успокоить разболевшуюся голову. Спать не хотелось, но стоило на миг закрыть глаза, а за окном уже смеркается. Сев на кровати, я попыталась избавиться от мелькавших в голове призрачных картинок мертвых горничных и мальчишек со злодейскими умыслами. Еще и это предчувствие Бертрама…

Как-то мне предоставилась возможность проверить, есть ли в спиритуализме и предзнаменованиях хоть какой-то смысл, но никак не удавалось представить в роли ясновидца Бертрама.

– Из него такой же медиум, как из старого носка, – пробормотала я себе под нос, вставая и включая газовую лампу. Разглядев стрелки на циферблате, я вспомнила об обещании зайти к Филомене Мюллер. Оставалось только надеяться, что она не слишком долго меня ждет. Я быстро заколола волосы. Бо`льшая часть шпилек выпала, пока я отдыхала, перед ужином и балом нужно будет переделать прическу, но сейчас она выглядела вполне прилично.

Миссис Мюллер открыла мне дверь после первого же стука.

– Входите, входите! – воскликнула она. – Я уж решила, что вы позабыли.

– Мне очень жаль. Я уснула.

– Бедная девочка! Вы слишком усердно трудились. Ничего страшного, я уже одета. – Она покружилась, показав простое, но невероятно элегантное зеленое платье, прекрасно на ней сидевшее. Никогда еще я не видела ее такой красивой. У декольте она приколола большую резную брошь черного цвета. Теперь я понимала, что хотел сказать Мюллер. Украшение в самом деле выглядело чудовищно. Но шею, привлекая внимание к бледной коже, украшали золотые цепочки и бриллиантовое колье.

– Вы чудесно выглядите, – искренне сказала я.

Филомена Мюллер широко улыбнулась.

– Я еще не так и стара, – лукаво подмигнула она. – Теперь о вас. Вы попросили швею моего сына приготовить вам платье. Как вы посмели?

– Я думала, он не будет против, – в изумлении ответила я.

– Все будут против, – заявила миссис Мюллер. – Оно ужасное. По вашим меркам я заказала вам другое. – На этих словах она махнула рукой, и, точно повинуясь заклинанию, вперед вышла ожидавшая неподалеку горничная с платьем в руках. Она подняла его, и я пораженно ахнула. Шелковое, теплого шоколадного цвета платье подчеркивало бледность кожи и прекрасно подходило к моим каштановым кудрям. Ничего изящнее я прежде не видела.

– Боже мой, – выдохнула я. – Я не могу его принять.

– Мне оно не по размеру, – пожала плечами миссис Мюллер. – Дитя, не будь неблагодарной. Ты будешь обворожительна.

– Спасибо вам! – поблагодарила я. – Вы несказанно добры.

– Какого дьявола, как заставить эти запонки держаться? – воскликнул Бертрам. Я озадаченно оглянулась.

– Пустяки. Я уже одета, так что моя горничная наполнит ванну и поможет тебе одеться. Ты же не справишься с этими кудрями сама. А я проверю подготовку к ужину, хочу удостовериться, что Пилтон не перепробовал все вина.

– Хитрость в том, что они должны быть достаточно большими, чтобы держаться, но в то же время не вульгарными, – раздался голос Мюллера.

– Помнишь те отличные аметисты, которые всегда носил Пуфик? Он в них выглядел приказчиком из магазина! Бедняга. До сих пор не могу поверить, что он покончил с собой.

– Не думаю, что это было самоубийство, – ответил Мюллер. – Даже не уверен, что это именно он убил твою мать.

– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, – вздохнул Бертрам. – Думаю, я возьму еще бокал того, другого.

– Пусть наше будущее будет приятнее, – уже слегка нетрезвым голосом произнес Мюллер.

– Точно, – поддержал его Бертрам.

Я торопливо огляделась, но никого не увидела. Их тут не было – разве что под кроватью спрятались.

Миссис Мюллер рассмеялась, видя мое недоумение.

– Мальчики всего лишь решили выпить перед балом. Будет им море по колено… Сомневаюсь, что хотя бы один из них прирожденный танцор. Надеюсь, за ужином они придут в себя.

– Но где они?

Миссис Мюллер указала на камин.

– Они в малой гостиной вместе с графином. Прячутся от слуг, не иначе! – рассмеялась она. – Звуки в этом доме сильно разносятся. Я так к этому привыкла, что уже не замечаю. А теперь, моя дорогая, бери платье и мою горничную, она знает свое дело. В ее руках ты станешь принцессой.

Повинуясь неожиданному порыву, я обняла миссис Мюллер. Она похлопала меня по спине, но выглядела довольной. Когда я вернулась в комнату, на туалетном столике меня ждала небольшая коробочка. Внутри лежало жемчужное колье кремового цвета. И никакой записки. Миссис Мюллер определенно знала, что такой дорогой подарок я принять не смогу. Застегнув колье и взглянув в зеркало, я поняла, что, в отличие от Бертрама, у меня от бала совсем другие ожидания.

Ужин прошел замечательно. Я сидела между веселым епископом и местным членом городского магистрата, и мы оживленно обсудили проблему браконьерства в сельской местности и пути ее решения. Когда подали мороженое и желе, епископ обнаружил, что такое мороженое он когда-то пробовал в Италии, точнее, в Венеции, а чиновник, оказывается, тоже там бывал. В результате они оба подробно описали мне все чудеса этого города. Конечно же, я читала о нем, но все еще не могла поверить, что они не подшучивают надо мной, и в Венеции на самом деле все развозят на лодках, а дома стоят в ряд прямо в воде, ни сада, ни лужайки вокруг. Какой бы ни была правда, и епископ, и чиновник оказались очень приятными собеседниками, и, встав из-за стола, я впервые за долгое время чувствовала себя счастливой.