3. Виды искусств

Чтобы понять поэзию как искусство, надо осознать ее место среди других искусств. Очевидно, что классификация искусств — вопрос, продуманный с античных времен. Тем не менее, мне хочется дать свою классификацию, основанную на критерии используемых художественных средств, так как благодаря этому выиграет дальнейшее рассуждение.

Есть три первичных искусства: изображение, слово, музыка. Все остальные искусства — вторичны, то есть, производны от этих трех. Рассмотрим каждое из трех первичных искусств.

Изображение

Оно может быть плоскостным (рисунок, живопись), объемным (скульптура) и полуобъемным (барельеф). Как у любого искусства по определению, глубинная цель изображения — выразить мироощущение, мирочувствие, миропонимание и миротворчество, далее эта цель уже не будет обсуждаться. Практическая же цель изображения имеет свою специфику: создать зримый образ предмета изображения. Изображение способно передавать даже динамическое действие, например, статуя Дискобола преследует практическую цель передать человека в движении. Это замечание дает нам возможность трактовать видеоряд как особый вид изображения — динамический, в то время как ранее перечисленные виды являются статическими. Видеоряд может являться искусством изображения в чистом виде, так как сходится с картиной по практической цели и соотносится с ней по форме как целое и часть. По этой же причине мы можем отнести немое кино к изображению в его чистом виде.

Музыка

Мы, в основном, привыкли к европейской музыке, основанной на особом строе: звукоряде, каждая нота которого имеет тон — высоту звука. В европейской музыке тона, не входящие в звукоряд, используются по случаю, для создания специального эффекта, это притом, что окружающая нас звуковая реальность включает в себя всевозможное разнообразие тонов. То же можно сказать и о тембре: в музыке традиционно принято использовать тембр музыкального инструмента, хотя эти звучания по большей части не особо похожи на звуковую природу. Кажется, в природе нет ничего, похожего на скрипку, фортепиано, гитару. Примечательно, что музыкальные пьесы, основанные на звукоподражании, — большая редкость. Интересно в этом плане сравнить музыку с искусством изображения, которое вплоть до XX века планомерно идет к реализму, а основные жанры изображения — пейзаж, портрет, натюрморт — по определению подразумевают изображение реальных предметов. Музыка же с незапамятных времен намеренно избегает похожести на звуковую природу. Даже если взять в пример звукоподражательную пьесу, «Полет шмеля» Римского-Корсакова, композитор использует стремительные нотные пассажи, только отдаленно напоминающие насекомое. А, казалось бы, чего проще, поставить человека на сцену и пусть подражает шмелю: «б-ж-ж-ж!» — получилось бы куда более реалистично. Более того, кажется, что музыка решительно избегает даже случайных природных звуков. Так, при игре на гитаре пальцы левой руки естественно поскрипывают по струнам, и гитаристам предписывается контролировать движения, чтобы минимизировать нежелательный шум. Что же скрывает в себе музыкальный образ, раз он не подражает звуковой природе? Кажется, практическая цель музыки, — создать слышимый образ душевного состояния композитора. Поэтому, в своем роде музыка — уникальное искусство. Потому что только музыка способна передавать мирочувствие (проблематичнее — мироощущение, миропонимание и миротворчество) напрямую, «от сердца к сердцу», избегая посредничества кода действительности.

Код действительности

Под ним я подразумеваю систему представлений о реальном мире вокруг нас, на которую творитель опирается, создавая произведение искусства. Например, Л.Н. Толстой, когда писал «Анну Каренину» опирался на представления об образе жизни дворян своего времени, он использовал свое знание людей, чтобы их характеры получились естественными. Но думаю, одна из целей, возможно, самая важная, которую он преследовал, когда писал роман, была передать сложнейший комплекс чувства и понимания, возникающий у него, самого Толстого, от жизни, любви, работы, опыта общения с людьми и Богом. И код действительности, эта непростая история разных людей, был единственным доступным ему средством эти чувства и понимание передать. Но совершенен ли код действительности? Думаю, он идеален только для передачи мироощущения (т. е., того, как мы воспринимаем мир пятью чувствами), и только частично подходит для всего остального. Вот было бы можно изготовить шлем, чтобы человек запечатлевал в нем свои душевные открытия и передавал их напрямую любому, кто этот шлем наденет! Но пока такого шлема нет — только музыка может передавать чувства «от сердца к сердцу» без посредников. В этом плане изображение (традиционное, не абстракция) и слово (традиционное, без фантасмагорий постмодернизма) не столь совершенны: в случае изображения посредником выступает переосмысленная, но по-прежнему, натура, в случае слова — описание, которое есть та же переосмысленная натура, и сюжет, который опирается на бытовой опыт.

Слово

Как первичный вид искусства слово включает в себя ораторство (устная речь: политическая, рассказ, сказка, проповедь) и прозу (письменная речь: художественная проза, публицистика, критика). Практическая цель слова — создать словесно постижимый образ. Важно, что и ораторство, и проза обладают особыми лингвистическими чертами, отличающими их от бытовой речи. Оба они преследуют скрупулезную грамматическую точность, ненужную в быту, они используют особые стилистические приемы, направленные на повышение воздействия: аллитерацию, ассонанс, анафору, параллелизм и многие другие. Тем не менее, использование этих приемов в большей степени продиктовано естественной ситуацией речи (дискурсом), чем условленными правилами, например, у писателя есть время обдумать и исправить написанное, у оратора — подготовить речь, вдобавок, оратор не может позволить себе оказаться осмеянным. Приемы оратора и писателя доступны интуитивно и могут быть употреблены даже в спонтанной речи. Их назначение понятно и естественно — улучшение благозвучия и доходчивости речи. Они имеют место окказионально, не являясь основным принципом построения речи. Потому-то здесь и далее я говорю об этих явлениях лишь как о приемах, не о художественных средствах, под последним понимая явление более глобальное, основополагающее для определенного вида искусства. Так, под художественным средством словесного искусства я понимаю предложение — признанную в лингвистических кругах единицу речи. Размер и рифму я тоже буду трактовать именно как художественные средства, так как в поэзии они являются основополагающим принципом, согласно которому строится вся ткань стихотворения. И сразу, на будущее, скажу, я не считаю поэзию примером слова как первичного искусства. Рифма и размер не являются естественными свойствами речи и не могут быть объяснены ситуацией речи. На первый взгляд эти свойства поэзии условны и противоестественны. Эта надуманность поэтических законов — для меня наиболее труднообъяснимая проблема поэзии.

Вторичные искусства

Перейдем к краткому обзору вторичных искусств. Слово и изображение в комбинации рождают искусства иллюстрации и, с некоторыми оговорками — каллиграфии. Изображение и музыка — искусство видеоклипа (при условии отсутствия текста в музыке). Музыка и слово — искусство песни. Три первичных искусства в сочетании рождают театр, кино, мюзикл, оперу, видеоклип на песню, а также компьютерные игры