Мастер Чако захихикал, пронзительно и мерзко, и от этого звука мурашки побежали у Джадии по спине. Заметила, как поежился стоявший к ней плечом к плечу Вирак, уловила сопение расположившегося по другую сторону Сати.

Сегодня их троих, тех, кто вытерпел, пережил эти четыре невероятно тяжелых года, ждет последнее испытание. Прошедший его станет не просто членом гильдии, а сразу займет в ней неплохое положение и будет работать не за жалкие гроши, а за серьезные деньги.

Тот, кто провалится, скорее всего умрет, но даже если выживет, то останется калекой. В суть проверки учеников не посвятили, но легко догадаться, что им придется применить освоенные навыки.

– Не трясись, пигалица, – сказал мастер Чако, перестав смеяться и глядя на нее очень холодно. Он назвал Джадию так, как и в первый день, хотя с тех пор прошло достаточно времени, она выросла, округлилась где надо, и даже успела стать женщиной, спасибо тому же Вираку.

– Повозки готовы, – сообщил заглянувший в дверь мастер Нарди, и, повинуясь властному жесту старика в черном халате, они пошли к выходу, под моросившим снаружи дождем к воротам.

За ними обнаружились три фургона, каждый с парой лошадей и возницей на передке. Девушке достался последний, грязно-серого цвета, с державшим вожжи старичком и двумя гнедыми кобылами. Она забралась внутрь, и попыталась устроиться на разбросанных в беспорядке мешках с сеном.

– Вот это нацепишь на голову, – велел заглянувший под полог мастер Нарди, и протянул ей высокую шапку из плотной черной ткани: если натянуть такую, ничего не будешь видеть, и мало что услышишь.

Джадия выполнила приказ, и легла на мешки, с облегчением думая, что ей повезло – за ее испытанием будет наблюдать именно этот наставник, а не зануда Варгривз или вредный Чако. Понятно, он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь, и не попытается скрыть перед гильдией результат, если она не справится, но все равно-как-то легче.

Щелкнули вожжи, заскрипели колеса, пробурчал что-то старичок-возница, и они поехали. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, и расслабилась – нужно отдыхать, пока есть возможность.

Путешествовали они целых три дня, и останавливались только в темное время, чтобы она не могла понять, куда едет фургон. Джадию кормили, разрешали немножко размяться, а потом лошаденки тащились дальше, напевал возница, хлопал на ветру намокший тент.

На четвертую ночь девушке позволили снять надоевшую «шапку-невидимку». Стащив ее, она обнаружила, что фургон стоит на берегу небольшой реки, в одну сторону простирается лес, в другую – поля, и за ними, хорошо различимые на фоне темного неба, виднеются башни городской стены.

– Сейчас ты вымоешься и поешь, – сказал мастер Нарди, – а ближе к рассвету отправишься вон туда, – он указал в сторону города. – Тебе предстоит отыскать купца по имени Севрес из Асии, и лишить его жизни, на все про все тебе дается трое суток, вот этот кинжал и пять резаных тегарских крон.

Ножик ей достался знатный, легкий и тонкий, из хорошей стали, и с рукоятью, что сама ложится в ладонь. А вот деньги расположенного далеко на западе королевства выдали, чтобы усложнить задание – придется их менять на местные.

– Под утро через три дня я буду ждать тебя на этом самом месте, – продолжил наставник, – и если ты не явишься до рассвета с доказательством того, что «дело» исполнено, то задание окажется провалено.

Джадия кивнула – она ожидала чего-либо подобного: сориентироваться в незнакомом месте, отыскать человека, о котором не известно ничего, кроме имени и сословия, и лишить его жизни.

Мастер Нарди подмигнул единственным глазом, похлопал ее по плечу, и зашагал к фургону. Возница очнулся от всегдашней дремы, замахал руками, лошади недовольно всхрапнули, и экипаж, развернувшись, покатил прочь.

Девушка заглянула в оставленный у ее ног мешок – так, еды на один раз, и более ничего. Нужно и в самом деле окунуться, поесть, а затем подумать, как пробраться внутрь городских стен: где бы она ни находилась, вряд ли стражники на воротах пускают внутрь всех подряд.

К тому моменту, как начал заниматься рассвет, Джадия была готова – тщательно отмытые лицо и волосы заново измазаны грязью, на правой щеке с помощью глины изображено лишайное пятно, кинжал спрятан в сапоге, пустой мешок повешен за спину, а в руку взята суковатая палка.

Еще раз оглядев свое отражение в речной глади, она удовлетворенно кивнула, и зашагала по дороге. Главное не забыть подволакивать ногу, и вспомнить западный окающий выговор, освоенный почти два года назад.

Город приблизился, впереди объявились ворота, и к ним девушка подошла в тот момент, когда из-за горизонта вылезло солнце. Тяжелые створки дрогнули, разошлись в стороны, и стал виден зевающий стражник в гербовой накидке – золотой грифон шагает, держа в лапах шест с флагом, а на том три белых звезды.

В голове Джадии закрутились мысли – герб королевства Эль-Ватх, и это значит, что ее завезли довольно далеко, а судя по высоте и цвету стен, это не столица, а Альх-Верзес, большой торговый город на границе с Тарегоном.

В ворота потянулись телеги купцов, не успевших вчера попасть внутрь до захода солнца, заржала лошадь, кто-то с кем-то сцепился колесами, и началась обычная в таком случае перепалка.

– Э, ты кто такая, куда прешь? – рявкнул заметивший ее стражник, и на круглой физиономии его отразилось удивление: тощая молодая баба, грязная и больная, с палкой и мешком, точно притащилась издалека.

– Нейли имя мне, и припасть к стопам Сияющего Орла пришла я, дабы избавиться от хвори меня мучающей, – запричитала Джадия, тщательно окая, не забывая время от времени подергиваться и сверкать глазами: пусть решат, что она совсем пришибленная. – Каждому ведомо о статуе чудотворной, что в святилище Альх-Верзеса высится.

Местный храм Сияющего Орла и вправду славился, как один из древнейших и самых крупных к востоку от пустыни. Вот только для ее целей подошло бы любое святилище в каком угодно городе – она бы просто заявила, что именно там творятся чудеса исцеления, и ей бы поверили.

– Ведомо-то ведомо, да только вот бесплатного прохода у нас нет, – стражник задумчиво почесал щеку. – С тебя, так и быть, возьму немного, половинку серебряного солнца, и помолюсь за твое избавление.

– Алчные тарегонцы все деньги-то у меня забрали за провоз и за прочее, – пожаловалась Джадия, прекрасно знавшая, что в Эль-Ватхе соседей не любят, – только вот что осталось, – и она протянула самую маленькую из резаных тегарских крон.

– Э, как далеко занесло-то тебя, тетка! – воскликнул стражник, взяв монетку с вепрем на одной стороне и мордой носатого мужика в короне на другой. – Морем плыла, наверное, и сколько ехала до и после этого… не проще было там у себя какой храм отыскать?

Девушка жалобно всхлипнула, подвинулась ближе, так, чтобы он ощутил исходившее от одежды и обуви «амбрэ», созданное с помощью конского навоза, который есть на любой дороге. Искривила рот, точно собираясь зарыдать, и даже потянула к стражнику дрожащую руку с обкусанными ногтями.