Раздался осторожный стук в дверь. Ляхов и Черкашин одновременно вскинули головы.

– Штаб-ротмистр Вихляев прибыл! – доложил адъютант.

– Просите! – нетерпеливо ответил Ляхов.

Четкая поступь скрипучих кавалерийских сапог. Легкий, щеголеватый щелчок каблуков.

– Ваше превосходительство…

– Отставить, штаб-ротмистр! Уже знаю, кто передо мной. Алексей Константинович?

– Так точно, ваше превосходительство.

– Проходите. Присаживайтесь. Сначала в двух словах об общей ситуации. Планируется наше наступление вдоль береговой линии и взятие города Трапезунда. Но там, – генерал нашел на карте город Амис, – чтобы облегчить наше дальнейшее противостояние с Оттоманской империей и приблизить победу, нужно помочь греческому населению. А то есть поддержать партизанское движение, или если его нет, то организовать. Греки безоружны. На вас возлагается трудная миссия: нужно доставить сюда, – снова острие указки на Амисе, – обоз с оружием. Будет очень непросто. Вы согласны? О деталях расскажу или нет только после вашего ответа.

Несколько секунд штаб-ротмистр находился в явной растерянности. Но после паузы, решительно вскинув подбородок, четко произнес:

– Да, ваше превосходительство.

– Какими языками владеете?

– Германским в совершенстве, проходил стажировку в Восточной Пруссии. Неплохо турецким.

– Сколько лет?

– Тридцать три, ваше превосходительство.

– Вы зарекомендовали себя как отличный, вдумчивый офицер. Никогда излишне не бравировали, по большей части сдержанны. Поэтому мой выбор и пал на вас. Не без подсказки, конечно, Саввы Ильича. – Ляхов кивнул на генерал-поручика. – Пожалуйста, Савва Ильич!

– По легенде, – Черкашин кашлянул в эполет, – вы станете майором германской армии Карлом Бекманном. У нас есть подлинные документы на этого человека. Год назад он оказался в нашем плену, но был успешно обменян на другого офицера. Его документы были потеряны, поэтому писарь изготовил ему временную справку, с коей его и отпустили на все четыре стороны. Мало того, у нас сохранилась форма этого офицера и даже фотографические карточки его родных и близких. Вы очень походите на него обликом и конституцией в целом. Другого такого во всей Черноморской армии не сыскать. Поэтому и пал выбор на вас. Было бы, теперь вы понимаете, как скверно, не то слово, если бы вы отказались.

– Ну и ловок же ты, Савва Ильич! – довольно усмехнулся Ляхов. – И документы, и форма куда-то вот затерялись. Никак чуял, что сгодятся.

– Признаться, – ответил Черкашин, – никогда не возвращал пленных при документах. Пусть они там новые стряпают. Нечего. Так вот, я продолжу, если позволите, господа. Оружейный обоз Карла Бекманна должен выдвинуться из Эрзерума и в сопровождении турецких кавалеристов, роль коих выполнят кубанские пластуны, отправиться по этому маршруту. – Кончик указки поплыл по карте, – до греческого города Амис. Но там живут не только греки, но и турки. И вообще, ситуация в тех местах раскалена до предела. Месяц назад Талаат-паша и Энвер-паша разработали изуверский план по истреблению всех понтийских греков. А посему будет трудно ничем себя не выдать, если вдруг мусульмане на ваших глазах, штаб-ротмистр, начнут заниматься казнями и прочими пытками православного населения.

– Разрешите вопрос? – Вихляев скосил глаза на Черкашина.

– Спрашивайте! – ответил Ляхов.

– Какова дальнейшая судьба этого майора?

– К чему ваш вопрос? – вскинул брови Черкашин.

– К тому, ваше превосходительство, если вдруг его знают в тех краях?

– Молодец, Алексей Константинович! – хлопнул ладонью по столу командующий. – Весьма резонный вопрос. Отвечайте, генерал-поручик.

– Это исключено, – сказал Черкашин, повернув голову. – Фронт настолько огромен, что человек сейчас как иголка в сене. К тому же мы имели с ним дело под Киевом. Вон аж где!

– Удовлетворил? – задал вопрос командующий Вихляеву.

– Вполне, ваше превосходительство.

– Мы отобрали для экспедиции семь самых лучших пластунов. Один Мишка Плетнев чего стоит. – Черкашин сам залихватски тряхнул седой прядью.

– И чего же они стоят? – спросил Ляхов.

– У Мишки этого есть нож, он его змейкой зовет. Узкий. И впрямь, как змея. Так поговаривают, он его с десяти шагов кидает точно в кольцо, что на пальце носят.

– Интересно. Хотелось бы самому взглянуть на такое. – Ляхов привстал со стула.

– Ужель застроптивится перед генералом! Покажет. Они все на дворе собраны. Извольте посмотреть.

По двору особняка гарцевал на вороном коне сотник Плетнев в лохматой овечьей шапке. Кудри шерсти вились прямо на глазах казака, но не могли спрятать от мира острого, лихого и вместе с тем глубокого блеска. Завидев выходящих офицеров, сотник спрыгнул на землю и взял коня за узду. Оба: всадник и животное – замерли точно вкопанные.

– Говорят, можете ножом в перстень метнуть? – спросил Ляхов.

– Так точно, ваше высокбродь! Как прикажете, на скаку аль по-другому?

– На скаку, с десяти шагов. – Командующий снял с пальца перстень.

– Рад стараться, ваше высокбродь. Только вот попорчу предмет сей.

– А говорят, у тебя нож узкий!

– Узкий-то он, конечно, но и перстенек дорогой! Так что извините, ваше высокбродь. Я чужое имущество портить не собираюся. Разлетится перстенек, как ужо бывалочь.

– Отказываешься? – чуть возвысил голос Ляхов.

– Так точно, ваше высокбродь! Отказываюся, ибо имущество портить не воспитан.

– А если это приказ? – вдруг рявкнул Черкашин.

– Увольте, генерал-поручик! – повернулся к нему Ляхов. – Таких приказов в армии быть не должно. Только просьба или пари!

– Как ваш?.. – Казак наклонился правым ухом вперед.

– Сейчас объясню. Вот если ты на скаку попадешь ножом в этот перстень, то сразу даю тебе погоны подъесаула.

– Это мы что ж, со штаб-ротмистром в одном градусе будем? – заулыбался казак.

– А вдобавок заберешь себе перстень или то, что от него останется. Но и это не все: получишь моего парадного мерина.

– Да ну, ваше высокбродь! – Мишка не верил своим ушам. – Ежли это пари, то от меня что?

– Если проигрываешь ты, то я забираю твоего коня.

– Ну нет, ваше высокбродь, я на живые сучества не играю.

– Значит, приврал, сотник! – выдохнул генерал. – Эх, жаль. Ну да ладно.

– Я врать не воспитан. Давайте на другое. Была б баба, на нее б сыграл. А конь – сучество высокого смыслу. Давайте, – казак повертел головой, – ну хочь вот на мою бурку.

– Годится! – хлопнул в ладоши генерал. – Только на женщин играть даже в мыслях запрещаю.

– А, что с ымя, с энтими жончинами, – махнул рукой Плетнев, – землю на ей не вспашешь. От смерти тоже не спасет! А вот конь – другое дело!

Перстень генерала подвесили к дубовой двери особняка за цепочку от часов генерал-поручика Черкашина – тот хоть и без удовольствия, но одолжил. Мишка Плетнев пустил своего вороного по кругу двора, разгоняя в галоп. Перегнулся несколько раз в седле, придерживая левой рукой папаху. С-счух! Мелькнуло узкое лезвие, впиваясь в вековой, мореный дуб.

– Промазал! – весело крикнул Ляхов. – Цел перстень мой.

– А вы поближе поглядите, ваше высокбродь! – усмехнулся казак.

Лезвие ножа точно вошло в кольцо, но издали казалось, что