Группа сделала еще несколько шагов вперед.

– Мелазим-ай-сани Арелан. – Молодой офицер пружинисто приблизился.

– Вы говорите по-немецки? – спросил Вихляев.

– В академии изучал, но вот так еще никогда! – ответил младший лейтенант.

– Есть возможность попрактиковаться. Лучше, если нас не многие будут понимать.

– О, господин майор, здесь нас вообще никто не поймет.

– Ну тем лучше. Можно спешиться? – Вихляев бросил быстрый взгляд на пластунов.

– Да, безусловно. Я считал, что все отступающие части уже прошли. За вами больше нет никого?

– Мы последние!

– У вас достаточно свежие лошади.

– Мы прятались в одном из гротов. Дело в том, что я руководил фортификационными работами и знаю каждый метр в Эрзеруме и окрестностях. Нам удалось укрыться. Сохранили несколько сотен винтовок. Думаю, все это будет нелишним для дальнейшей войны.

– Еще бы, господин майор. Вы знаете, у меня на посту вместе со мной семнадцать человек. У половины клинят ружья. Я вообще не понимаю, зачем мы здесь. Даже получаса не продержимся против русских. Давайте пройдем в мою палатку.

– Вы здесь для того, чтобы отправить вестового в случае приближения неприятеля. – Вихляеву пришлось согнуться в три погибели, чтобы оказаться в гостях у младшего лейтенанта.

– Ваши люди тоже ведь нуждаются в отдыхе. Я распоряжусь.

– Спасибо. – От напряжения у штаб-ротмистра вздулись желваки на скулах… Зымаев. Он поймет по-турецки. В любом случае без его команды никто от обоза не отойдет. Об этом проинструктированы не один раз.

– Кофе?

– Пожалуй. Кавус Озтюрк! – бросил Вихляев Плетневу.

Тот мигом вырос у входа в палатку, поправляя непривычную для него феску и еле заметно морщась на импортные кавалерийские галифе.

– Это чудо, что вам удалось спастись. Да не просто – целый оружейный склад везете.

– Чудес не бывает. Везет только тому, кто сам везет. – Вихляев сделал глоток кофе.

– Господин майор, а вы не могли бы мне оставить хотя бы десяток винтовок?

– Договорились.

– О, спасибо, Карл-ага! Русские наверняка нанесут артиллерийские удары с моря. И разметут наши посты, как щепки. Что делать! Что делать!

– Я думаю, турецкое командование перебросит дополнительные войска из Сирии. Они сейчас там не нужны. У русских тоже силы не безграничны. Они страдают из-за плохого снабжения. Вряд ли пойдут в наступление большими силами.

– А здесь больших и не надо.

– Ну-ну, мелази-ай-сани, слишком рано вешать нос. Пойду, дам команду своим, чтобы отдыхали. Вы своих уже уложили спать?

– Да. Остался часовой на вышке и моя личная охрана в лице того пехотинца.

– Ну и прекрасно. Кстати, не обессудьте, но мне будет спокойнее, если мой человек встанет на вышку! – Вихляев сказал настолько твердо и тоном, не терпящим возражений, что турецкому лейтенанту оставалось только кивнуть.

– Вы можете на ночь расположиться в моей палатке. Я могу поспать у костра, – сказал лейтенант и высунулся отдать приказ часовому на вышке.

Тяжело проскрипели лестницы, когда Колесников поднимался вверх.

– Спасибо, лейтенант. Я лучше у своего обоза. А вы не хотите сами взглянуть на оружие? Есть еще револьверы. – Вихляев дал знак Плетневу.

– О, с большим удовольствием, бинбаши Карл Бекманн-эфенди.

– Да, только покончим с кофе. – Вихляев резко отклонился в бок, и тут же нож Плетнева впился в горло турецкого офицера.

Выпучив удивленные глаза, турок попытался крикнуть, но, лишь тихо захрипев, стал заваливаться под стол.

Пехотинец, стоявший у палатки, получил сокрушительный удар в голову от Свистунова. Еле слышно лопнула затылочная кость. Турок беззвучно рухнул на гальку. Плетнев тем временем вторым ударом в сердце добил лейтенанта.

– Готово! – выдохнул он штаб-ротмистру.

– Спокойно выходи и шепотом скажи Зымаеву, чтобы распрягал волов.

Распрячь волов – скрытая команда. Услышав ее, каждый казак брался за рукоять кинжала для атаки на спящих.

Несколько теней бесшумно приблизились к костру. Сверкнули клинки. Хрипы. Судороги. Движение камней и гальки. Никто не успел проснуться. Никто никуда не вырвался и не побежал с безумным криком.

Все произошло настолько быстро, что даже одно маленькое облачко не успело пройти луну.

Тяжело упало с наблюдательного поста в январскую кашу тело часового. Колесников перегнулся через борт вышки и тихонько свистнул. Карманов ответил.

– Чё дальше, ваше высбродь? – Свистунов вновь оказался рядом со штаб-ротмистром.

– Тела отнесите под телеги. Спрячьте хорошенько. Мне нужно посмотреть бумаги лейтенанта. Вдруг что-то важное найду. И да, он сказал, что есть порядка семи винтовок – заберем.

– Слушаюсь! Колька, подь сюды! – Свистунов позвал Жигулина и быстрым шепотом передал приказ командира.

– Хотите кофе, Федор? – Вихляев кивнул на недопитую чашку турецкого лейтенанта.

– А чаго ж! Мы усе трофейное одобряем. Трофейное-то особливо бодрит! – Свистунов ногой небрежно подвинул мертвого лейтенанта и присел за столик. – Неудобно по-ихнему раскорячиваться. Я, конечно, могу ноги в калач загибать, но дюже не любо.

– Придется привыкать.

– Да мы ко всему привычные. Эт я так, с тоски по своей Евсеюшке. А мягкие пуховыя сисочки у ей…

Вихляев покачал головой и углубился в бумаги. Он не заметил даже, как Жигулин за ноги выволок труп из палатки. Изучал более часа. Под немецким кабалаком остро зудела кожа и горел череп. Но зуд и жжение возникали не столько от головного убора, сколько от прочитанного в бумагах, в которых говорилось о необходимости возбуждения этнической ненависти среди низового турецкого населения к понтийским грекам. Прилагались подробные инструкции по истреблению: от массовых убийств посредством сожжения в церквях до детальных пыток в целях устрашения и подавления всякого духа. Штаб-ротмистр отбросил в сторону инструкции и стал изучать карты.

– Вот, – наконец ткнул пальцем в кружок. – Это пост. А к нему есть другая дорога в обход больших фортификаций.

– А пройдем ли с волами-то? – Хорунжий посмотрел в карту.

– Если пойдем дальше вдоль берега, то упремся в сложную систему защитных построений, где огромное количество живой силы. Нас будут допрашивать каждые сто – двести метров, и таким образом мы окажемся в Амисе не раньше второго пришествия. Да и не факт. Мало того что будут вымогать оружие, так еще и самих заставят остаться. Чем мы объясним, что везем целый склад в Амис, если боевые действия вот-вот начнутся на этом направлении? Ну, вывезли, ну сохранили для Третьей турецкой армии, так и верните ей. Да и сами в строй! Русские близко. Огромное спасибо и слава майору Карлу Бекманну. Аллах акбар! Сколько здесь лошадей?

– Четыре. Да и те хиловаты будут. Опять же скотину ведь кормить надо.

– Какие-то запасы овса у них есть, значит. Заберем все.

– Эх, ваше высбродь. Куда мы с этакой поклажей?

– На кудыкину гору, Свистунов! Ладно, не обижайтесь. Я вот о чем подумал. Вдруг волы по той дороге не пройдут, тогда придется вьючить лошадей,