— Это фамилия такая или имя? — удивилась я.

— Псевдоним, — пояснил Леонид, — в миру Федор Михайлович Касьянов. Змей известный мастер провокаций, устраивает всякие мерзопакостные инсталляции. Слава его началась в тот день, когда в центре Москвы люди увидели прибитый к тротуару труп собаки. Около него стояло объявление: «Смерть всем войнам».

— Ужас! — передернулась я. — Бедное животное.

— Народ отреагировал так же, как ты, — сказал эксперт. — Вызвали полицию, и завертелась карусель. Несчастную собачку доставили в морг, и там выяснилось, что она… ненастоящая.

— В смысле? — не поняла я.

— Муляж, кукла… назови как хочешь, — объяснил Лёня. — Манекен был сделан очень искусно, даже когда его в руки берешь, в первый момент нет сомнений, что мертвую псину держишь. Акция была расценена как хулиганство. Но организатора ее не особо искали. Да и не нашли бы, если бы он сам о себе не рассказал. Да, да, Змей пришел в редакцию самой рейтинговой в России газеты и сделал громкое заявление: он является пацифистом, поэтому хотел привлечь внимание общественности к вооруженным конфликтам, которые постоянно вспыхивают на Земле. По его мнению, на планете должны существовать только любовь, цветы и солнце. Потом Федор прошелся голым по Тверской, затем приковал себя цепями к какому-то банку, в общем, совершил с десяток подобных акций. Но народ, пошумев, забывал о мужике. Федя пропал на некоторое время, и вдруг в вольер со львами частного зоопарка «Мир Африки» свалилась женщина. Хищники к ней кинулись, разодрали на части.

— Ужас! — ахнула я.

— Неприятная история, — согласился эксперт. — Сейчас расскажу подробнее. Группа посетителей с гидом — среди экскурсантов было несколько детей — подошла к вольеру. Звери содержались в специально оборудованном отсеке — это здоровенная яма, обложенная дерном, там несколько «спален», место для прогулок, бассейн. Посетители ходят по дорожке на самом верху, смотрят вниз на прайд. Чтобы никто не упал ко львам, сделали очень высокое ограждение из прозрачного пластика.

— Несчастная решила покончить с собой столь жестоким образом? — поежилась я. — Перелезла через…

— Ты плохо слушаешь, — укорил меня Лёня, — я сказал ведь: «очень высокое ограждение из пластика». Специально построили, чтобы его просто так не перемахнуть.

— Как же бедняжка туда свалилась? — поразилась я.

— В момент, когда львы начали рвать тело, никто не думал, как и почему несчастная шлепнулась, — остановил меня Панин, — пара посетителей упала в обморок, остальные закричали. Зрелище воистину было чудовищным — ошметки кровавого мяса летели в разные стороны, внутренности наружу… Примчались спасатели и… Ну, ты не поверишь.

Леонид сделал паузу.

— И? — повторила я. — Неужели несчастная осталась жива?

— Специально обученные люди выстрелили во львов шприцами со снотворным, спустились в вольер. И вместо трупа нашли манекен, до тошноты похожий на настоящую женщину. Внутри он оказался полым, там лежали куски говяжьего мяса, свиная печень, ну и так далее.

— Отвратительная шутка! — возмутилась я. — За такое надо хорошенько наказывать! Автор мерзости Змей?

— Верное предположение, — согласился эксперт. — Сей, с позволения сказать, художник выложил в соцсеть видео «убийства» экскурсантки и сопроводил его своими комментариями. Суть их проста: все переполошились из-за кончины одного человека, но никто не думает о том, что нужно спасать всех людей на Земле.

— Неужели пакостника не наказали строго? — рассердилась я. — Разве можно пугать посетителей зоопарка, среди которых были дети, столь отвратительной выходкой?

— Нет, Змея наказали: приговорили к штрафу и общественным работам, — прогудел Лёня. — Он мел улицы и — получил небывалый пиар. Народ узнал, где Касьянов будет порядок наводить, туда съехалась масса его поклонников, устроили митинг с лозунгами «Свободу Змею!». Думаю, мужик заработал кучу денег.

— Каким образом? — спросила я.

— Реклама, — коротко ответил Лёня. — Портал «Вся правда о лжи» порылся в грязном белье Федора и выставил на всеобщее обозрение его биографию. Учился в институте, имел славу любителя вечеринок, пил, гулял, веселился. Потом остепенился, начал писать картины, в основном портреты. Работал по заказу, малевал по фотографиям разных начальников, когда их подхалимы-подчиненные хотели сделать подарок боссу, скажем, на день рождения. Корреспондент назвал Касьянова родоначальником жанра «Современный ужас». Журналист утверждал, что именно Змей придумал копировать картины всемирно известных художников, вписывая в них фигуру заказчика, — репортер увидел в вип-зале одного банка полотно Жака Луи Давида «Наполеон на Сен-Бернарском перевале». Слышала про такое?

— Конечно, — ответила я. — Полотно хранится в музее Мальмезон во Франции, расположенном в городке неподалеку от Парижа. Император сидит на белом жеребце, который встал на дыбы, одна рука Бонапарта поднята.

— Вот-вот! — обрадовался эксперт. — А копия картины очутилась в банке, но вместо лица правителя Франции там оказался светлый лик хозяина банка. На полотне был указан год создания, а вместо подписи автора стоял знак змеи. Касьянов состряпал подделку давным-давно, когда никто еще ничем подобным не занимался. Судя по тому, как быстро он купил себе квартиру, машину, дачу, дела его шли без сучка без задоринки. Но где солидный доход, там и жирная зависть. Коллеги живописца стали упрекать Касьянова в продаже своих идеалов за звонкую монету.

В трубке послышался шорох.

— Зачитываю отрывок из статьи, которую опубликовал некий Никита Молодкин. Название опуса «Кем стали те, кого мы считали великими революционерами». Так, вот: «И наконец, Змей. Отлично помню Федю Касьянова, главного оратора на открытии нелегальной выставки на даче скульптора Знатова… На дворе советское время. Федору только исполнилось двадцать, он стоит у входа в дом. У Касьянова горят глаза, волосы падают на плечи, на нем американские джинсы, пуловер… Сейчас-то юноша, одетый подобным образом, не привлечет внимания, но тогда за длинные волосы и джинсы можно было огрести кучу неприятностей. Федя в моих глазах являлся кем-то вроде Фиделя Кастро и или Че Гевары с его борьбой за права угнетенных времен взятия казарм Монкада. Речь Змея была пламенным призывом любить друг друга, не думать о деньгах, карьере, творить ради искусства, а не для получения званий… Я все ладоши себе отбил, аплодируя ему. Меня восхитили его слова: «Даже под страхом смерти нельзя изменять своим принципам». Как это он сказал! Как выкрикнул! А коммуна в подвале… Как жарко мы, студенты, спорили там об искусстве, его роли в истории, осуждали тех, кто работал за деньги, продавался за дачи, квартиры. И что мы имеем сейчас, когда в России можно спокойно показывать публике все, что угодно? Кем стал Змей? Где его эпические полотна? Нынче Федор Михайлович обрюзг от сытной еды, опух от элитного алкоголя, вместо будоражащих душу и ум картин он малюет копии чужих полотен, куда вставляет изображения жирных богатеев. У Феди теперь в кармане тугой кошелек. По сегодняшним меркам он успешен, достоин уважения. В мире, где все подчинено деньгам, Змей — лидер забега. Я вспоминаю его молодого, в джинсах и с волосами до плеч, и понимаю: тот Федя, мой лучший друг, умер. А с господином Касьяновым, богатым и знаменитым, я не знаком. Как председатель жюри конкурса «Конформист года» я объявляю Федора главным победителем. Змей, приходи за дипломом! Но уж извини, медаль из картона и конверт с баблом к нему не прилагается».