— покачал головой Люмьер, пусть перспектива и казалась заманчивой. — Она может мне приказывать, я опасен для вас. И еще… Меня клеймили. В стаю я не вернусь.

Друг резко остановился. Он обернулся, чтобы наверняка вцепиться Дженне в горло, но Люмьер его перехватил:

— Она не виновата. Это все Алая Мередит, ее мать. А девчонка… Она неплоха. И я не хочу, чтобы ты вмешивался в это, друг. Я оступился и был неосторожен. Моя ошибка стоила слишком дорого, мне ее и исправлять. Все, чем ты можешь помочь: беги к нашим, скажи родителям, что я жив, со мной все будет в порядке. Прошу у них прощения за глупость.

— Уйти? Бросить тебя? Э, нет, дружище! Я иду с вами! — упрямо заявил Морис. — Проводим девчонку вместе, она тебя освободит, и вернемся домой.

— Ты плохо меня слышал? — Люмьер снова понизил голос.

— Нет, очень хорошо! Но клеймо… Это всего лишь метка, дружище. Да, стыдно, но не смертельно ведь! Стая никогда не откажется от тебя.

— А как мне смотреть в глаза другим волкам? Я всегда буду… второсортным.

— Глупости какие!

— Нет. Ты с нами не пойдешь. Просто выполни мою просьбу, и, может, когда-нибудь я решусь вернуться.

— Мне не нравится твой замысел, Люмьер, — почти шепотом проговорил Морис. — Этот ошейник… Что на нем за чары? Вдруг они прибьют тебя? Кстати, а куда вы идете?

— В чащу, в запретные земли.

— Да ты с ума сошел!

Морис снова встал посреди дороги. Его глаза горели, ноздри раздувались. Кажется, избавиться от друга будет сложно…

— Так надо, это давний ритуал людей, — пояснил Люмьер. — Девушка и волк несут дары предкам. Все в порядке, дружище.

— В порядке? Ты слушал, что тебе говорила матушка о чаще? О запретных землях? Люди оттуда не возвращаются — и леший с ними! Но волки тоже, брат! Ты пропадешь, ты…

— Я уже пропал, — перебил друга оборотень. — Когда попался в ловушку охотников. Ты прав, ошейник может меня убить, даже не сомневаюсь в этом. И клеймо… Кто знает, безобидно ли оно? Но я не хочу, чтобы ты пострадал, поэтому послушай меня, Морис! Уходи. Не приближайся!

— И не подумаю!

— Я тебя как друг прошу.

Оборотни замерли. Дженна подошла ближе, она выглядела встревоженной, а Люмьер не собирался ее успокаивать. Может, так было бы проще. Два волка вместо одного — какая разница? Но Морис не должен платить за его ошибки. И потом, кто-то должен рассказать родителям, куда пропал их сын. Мать, наверное, места себе не находит. А отец? Он ведь учил Люмьера всегда оставаться осторожным, а сын при первом же обороте забыл обо всем!

Видимо, Морис прочитал что-то такое в глазах друга, потому что сделал шаг назад.

— Хорошо, — ответил он хрипло, — я вернусь в стаю и расскажу о твоей судьбе. Но если ты не освободишься, брат, я найду тебя и сам перегрызу горло!

— Спасибо, — кивнул Люмьер. — Просто верь, что я справлюсь, дружище.

Морис протянул другу плащ, обернулся волком, еще раз протяжно завыл и скрылся за ближайшими деревьями. Вот и попрощались.

— Вы могли бы просто избавиться от меня, — проговорила Дженна. Уж лучше бы молчала!

— Я пообещал тебя проводить, — усмехнулся Люмьер. — Как видишь, держу слово. Идем, пока остальные родственники не решили увидеться со мной.

И он ускорил шаг, оставляя позади краткий миг надежды — и горечь разлуки, которая вполне может стать вечной.

11

Дженна

Волк говорил, дойти до Черной речки будет легко, а уже дальше ждут трудности, но он ошибался. Уже к вечеру первого дня пути Дженна готова была сесть прямо на тропинку и разрыдаться. Она сбила ноги в кровь, все тело болело от непривычной нагрузки, спина оборотня все время маячила где-то впереди — он не знал пощады и не собирался проявлять сострадание. Особенно после встречи с другом… Дженне на миг показалось, что волки разорвут ее на части: да, один из них под действием чар, но второй ведь свободен! Чего ему стоит перегрызть глотку одной глупой путешественнице? Однако Волк не дал Морису этого сделать. Он держал слово, и Дженна мысленно обещала себе сделать то же самое: отпустить Волка, как только они доберутся до обители предков. Правда, путь их может получиться куда дольше, чем задумывалось…

Когда начало смеркаться, Волк свернул с тропы. Они миновали ряды кустов, а затем очутились на круглой поляне. Дженна подняла голову и улыбнулась: сквозь переплетенные ветви последние лучи солнца будто ласкали ее лицо. Так волшебно! А вот ее спутник не поднял головы. Он расстелил свой плащ, сказал Дженне:

— Присаживайся.

Сам же пошел в сторону ближайших деревьев. Хотелось спросить, зачем, но девушка промолчала и покраснела, догадываясь, каким может быть ответ. Сама она дождалась, пока Волк исчезнет за деревьями, и торопливо скрылась за ближайшими кустами. Да, усталость — это одно, а вот отсутствие привычных удобств — совсем другое. А если они будут идти больше месяца? Как она будет справляться? Здесь даже вымыться негде, не говоря уже о хитростях девичьей гигиены. И все же она понимала, что так будет, когда отправлялась с Волком в лес. Поздно теперь сокрушаться, и отступить тоже нельзя. Только идти вперед, пока не доберется до обители предков. А потом еще предстоит путь назад…

Дженна вернулась на полянку, снова присела на плащ. Волка не было. Не мог ли он ее бросить? Может, об этом они и договаривались с Морисом, пока она не слышала? Однако Дженна не желала верить в коварство спутника, и вскоре послышались его шаги. Волк вернулся с охапкой хвороста. Он ловко сложил костерок, и вскоре веселое пламя осветило погружающуюся в сумрак поляну.

— Ночью будет прохладно, — сказал оборотень. — Держись поближе к теплу и поддерживай огонь, а с полуночи за ним прослежу я.

— А тебе не холодно?

— Я не мерзну. Точнее, меньше, чем ты, — ответил Волк, присаживаясь рядом. — Давай поужинаем, и ложись. Мы отправимся в путь затемно.

— Хорошо.

Холодный ужин казался сейчас самым вкусным на свете — Дженна успела проголодаться. Затем она сняла с натруженных ног ботиночки, поморщилась, надеясь, что спутник не заметит, однако он замечал все.

— Поранилась? — Волк втянул носом воздух.

— Растерла ноги,