Увидев в толпе группу очень маленьких и очень черных людей, Сет как-то усох, съёжился и попытался спрятаться за мою спину. Но, когда пигмеи подошли - каждый в крошечной набедренной повязке и с острым на вид копьем - растворился. Оглядываюсь - а Сета нет. Как корова языком.

Машка, заметив вооруженных людей, собралась возмутиться - у неё, значит, пистолеты отобрали, а им можно? Я еле успел заткнуть ей рот ладонью. А бвана доходчиво объяснил, что маленькие черненькие дяденьки - местная охрана. Или полиция - кому как нравится. Напарница стухла: отношения с полицией у неё никогда не складывались...

- ...После Магических войн король Бумба объявил государство свободной зоной, - вещала Гамаюн. - Здесь находятся самые крупные банки, самые фешенебельные отели и самые популярные казино. Преступления - с применением магии или без оной, - жестоко преследуются. Наказание одно: смертная казнь. Не важно, царь ты сопредельного государства или мелкая шушера, покусившаяся на чужую драную накидку.

Машка довольно хмыкнула: смертную казнь она одобряла. Дешево и сердито.

В воздухе носились крошечные, не больше шмеля, птички - одна нагло уселась мне на ладонь и больно клюнула в палец.

Давить мерзавку не посмел: пребывал под впечатлением смертной казни...

- Главное бабло здесь делается на ставках, - продолжила заполнять пробелы в нашем образовании ворона. - Большая Игра - важнейшее мероприятие года. Команды стекаются со всей Африки. Игроки - национальные герои, цвет нации. Краеугольный камень экономики... Попасть в команду - честь, достойная богов.

- А кто эти клоуны с раскрашенными лицами? - перебила Машка.

- Фанаты, конечно, - не смутилась Гамаюн. - По цветам различают принадлежность к разным командам. Они продают майки, шарфики и бейсболки. А горячие сосиски в тесте и попкорн берут на откуп семьи игроков - надо же как-то оплачивать медицинские счета...

- Кучеряво устроились, - хмыкнула Машка. - И жратва, и золотых рыбок немерено - черпай ковшом, да желания загадывай... - Эй, а тот толстый дяденька кто?

В тени павлиньих опахал, под беломраморным портиком, восседал человек-слон. У него были громадные уши и серая, в морщинах и складках, кожа. В хоботе человек-слон держал бутылку виски.

Длинная цепочка людей дефилировала мимо. Кланяясь, оставляя дары - кучи всякой всячины были навалены вокруг трона - и двигалась дальше, к накрытым столам.

Слон милостиво кивал подданным и ритмично, не отвлекаясь ни на минуту, отхлебывал из бутылки.

- Толстый дяденька с головой слона - это Бумба, - поведала ворона. - Единовластный диктатор и тиран местного населения. Альфа и Омега государственных законов, главный держатель акций Большой Игры и владелец самой популярной команды.

Тиран и диктатор в этот момент с трубным шкворчанием всасывал последние капли из бутылки. Затем, перевернув сосуд вверх дном, исследовал на просвет, заглянул внутрь одним глазом, и наконец с сожалением отбросил. Печально оглядел кучи даров, переключился на придворных - вдруг кто-то из них догадался захватить еще одну бутылку... И наткнулся взглядом на нашу живописную группу.

Увидев Лумумбу, король фыркнул в сторону пигмея с длинным, выше головы, копьем. Тот незамедлительно поскакал к нам.

Мы с Машкой притихли - взгляд, которым его величество одарил нашу компанию, не внушал ничего хорошего. И Сет, как назло, куда-то запропастился... Интересно, а темницы у них есть? Я уже привык, что в любом новом городе нас первым делом бросают в темницу. По крайней мере, выспаться можно...

Провентилировать этот вопрос я не успел: пигмей подошел к Лумумбе и, сложив руки лодочкой перед ртом, на чистейшем русском сказал:

- Принц народа Самбуру М'бванга М'бвеле! Король Бумба выражает радость по поводу твоего Присутствия на его Празднике, - заглавные буквы в его речи звучали так, будто их только что отчеканили. - Король Бумба Приветствует Тебя в своём Доме, как родного Брата. И Приглашает Напиться до Розовых Слонов.

Иван

- Вань, Вань, а это что?

- Кажется, перепелка. В кокосовом молоке.

Лениво откусив, я откинулся на подушки. Мясо таяло во рту, даже жевать не надо. Аромат такой, что один раз нюхнув, можно спокойно умереть - всё равно ничего вкуснее не попробуешь.

- Вань, а это?

- Папайя. Или маракуйя. Не помню...

Икнув, я потянулся к калебасу с пальмовым вином и сделал глоток. Половина пролилась на пузо, вымочив рубаху. Одёжку было жалко: шелковая, расшитая цветами и попугаями - у меня такой красоты никогда не было.

Равнодушно поковыряв огромное блюдо с фруктами, Машка выудила громадную сливу и запустила ею в Гамаюн. Та даже не пошевелилась. Ворона лежала на пузе, блаженно раскинув крылья и вытянув лапки. Железный клюв утопал в блюде с глазными яблоками.

Поначалу, увидев это, я ужаснулся. Это ж скольким зверушкам пришлось насильно расстаться с органами зрения? Но потом успокоился. На блюде лежали улитки. Кажется. Глаза, насколько я помню, не такие твердые. Во всяком случае, пока свежие...

Какая-то мысль не давала расслабиться окончательно. Она, как надоедливый комар, зудела в ухе, скребла мозг крошечными колючими лапками, но постоять минутку спокойно, чтобы дать себя разглядеть, не хотела.

- Вань, а ты финики в меду пробовал? - спросила напарница, и мысль опять юркнула в щель между полушарий.

- Ага.

- А халву?

- Тоже.

- А тебе какая больше понравилась: арахисовая, или с изюмом?

- Не знаю. Я ничего не чувствую, - я вновь хлебнул вина, пролив на себя добрую половину калебаса, но даже огорчиться по-настоящему не смог. Лень было.

Признав в Лумумбе брата, Бумба отнесся к нам с Машкой, как к родным племянникам. Слюняво облобызал тёплым и мягким хоботом, одарил новой, никем не надеванной одежкой, приставил мамок-нянек и усадил пировать.

Наставника он забрал с собой. О чем-то они спорили... Причем это что-то напрямую касалось нас. Вроде бы. Если я ничего не перепутал...

Тогда мне на это было наплевать. Я был голодный, злой, и ни о чем, кроме жратвы, думать не мог. А всё потому, что этой жратвы вокруг было завались. Прямо на площади перед Домом Танцев - так называли хижину, в которой проходил устроенный Бумбой банкет - жарили на вертелах кур, поросят и даже целых быков. Кто угодно мог подойти, и ему тут же, ни капельки не жадничая, отрезали громадный, сочащийся розовым соком ломоть.

Рядом с вертелами высились целые груды печеного батата - это у них так картошку зовут; лепешек и фруктов тоже завались - целые корзины. Калебасы с пальмовым вином были сложены в аккуратные горки, и издалека выглядели, как пирамиды из отрезанных голов.

Словом, подходи кто хочешь, и бери что хочешь...