– Надо бы!

– Но книга тут не поможет.

– Не поможет. Но вне зависимости от того, как мы будем ему помогать, он не должен стыдиться. Он и так постоянно это делает.

– Стыдиться глупо. Уж я-то знаю, мне часто бывает стыдно.

Теперь они шли в полной тишине. В какой-то момент действие мороженого утратило силу. Человек не может есть его так много, как иногда требуется.

В конце пути они прошли мимо дома Чтеца. Для него у них в рюкзаках книг не было.

– Как тебе его книга? – спросила Шаша. – Получится дописать счастливый конец?

Он не прочитал еще ни строчки. Он почувствовал, что откладывать дальше некуда.

* * *

Карл отодвинул кресло от окна. Сегодня ему не хотелось ни видеть город, ни искать взглядом своих покупателей на улицах и в переулках, ни Пса на крышах и террасах. В этом было слишком много страха и боли.

Готовясь к чтению, он достал большой заварник для травяного чая, который долго не остывал благодаря небольшой грелке на чайнике.

Карл делил читателей на зайцев, черепах и рыб. Сам он был рыбой и дрейфовал в книжном течении, иногда быстро, иногда совсем неторопливо. Зайцы читали быстро. Они мчались по книге и быстро забывали то, что прочли несколько страниц назад. Поэтому им нередко приходилось листать назад, чтобы восстановить события. Черепахи тоже так делали, потому что читали медленно. Проходили месяцы, прежде чем они дочитывали книгу до конца. Каждый вечер всего по одной страничке, и вновь закрывали. А иногда эту же страницу они читали и следующим вечером, потому что не были уверены, где именно остановились.

Каждое такое животное могло ненадолго превратиться в любопытного чибиса. Они прыгали в самый конец, читали сперва его и только затем – все остальное. Карл считал, что это то же самое, что начинать ужин в ресторане с десерта. Конечно, он сладкий и вкусный, но ожидание десерта подготавливалось должным образом только сытной пищей, а ее тут не было.

Каким бы животным ни был человек, момент, когда он впервые открывает книгу, всегда особенный. Карл всегда волновался. Оправдает ли книга ожидания, вызванные названием, обложкой и аннотацией? Может, даже превзойдет? Тронут ли его стиль и язык?

Едва Карл прочитал первое предложение, он услышал теплый баритон Чтеца. Ему показалось, что роман состоит только из тех слов, которые приятно произносить вслух. Как будто каждая строчка – хотя с анатомической точки зрения это абсолютно бессмысленно – была написана ухом. Были и жестокие слова, но даже их Чтец подбирал так, чтобы они радовали слух. Машинально Карл начал читать вслух, хотя никогда так не делал. Как никогда не пил чай.

В конце концов, Карлу пришлось читать две книги параллельно: глухонемой человек, который так хотел научиться танцевать танго, тайно писал роман. Это была история про капитана воздушного шара, который построил дирижабль с такой огромной корзиной, что в нее помещалось все необходимое и ему никогда больше не пришлось бы ступать на землю.

Когда глухонемой человек разрывает отношения с учительницей танцев из-за ее лжи, он, по крайней мере, дает этому капитану шанс посадить дирижабль на землю ради любви всей своей жизни. Так оба героя, метафорически выражаясь, оказываются на одной и той же земле.

Возможно, Шаша примет этот наполовину счастливый финал.

Карл не сдержал улыбки, когда подумал о ней. Он скучал. Даже больше, чем по книжной доставке.

Когда рукопись подошла к концу, Карл чувствовал радость и легкую меланхолию. Потому что, когда прекрасная книга заканчивается на самом правильном месте самыми подходящими словами, несколько лишних страниц могут только испортить идеальную картину. В этом все сумасшествие чтения.

Карл рассказал бы Чтецу, как его тронула эта книга. Однако он сомневался, что его мнения будет достаточно.

Чтец должен был почувствовать, как она хороша. И у Карла была идея, как это лучше сделать.

Карла нередко удивляло то, как погода в романах соответствует настроению главного героя. Потому что до его собственного настроения погоде в городе не было абсолютно никакого дела. Он был полон решимости, но небо покрылось грязной серостью, из опухших облаков с удивительной точностью падали редкие капли дождя. Он поднял воротник куртки – для зонта этот дождь слишком слаб. Еще бы немного, и тогда уже зонт был бы оправдан. Словом, обычный жалкий дождик.

Он отлично подходил к настроению Шаши. Свой фальшивый летный шлем она натянула прямо на лоб. Сегодня солнышко из нее получалось довольно грустное.

– Что стряслось?

– Глупый Саймон! – ее слова прозвучали как мощное проклятие.

– Мороженого? – спросил Карл. В конце концов, Шаша сама говорила, что оно всегда поднимает настроение.

– Нет! – ответила Шаша с вызовом.

– Два шарика, с сахарной посыпкой?

– Ладно, – сказала Шаша, нисколько не колеблясь, – но только прямо сейчас.

Так Карл впервые нарушил последовательность своей книжной прогулки.

В небольшом кафе-мороженом «Пино» сегодня предлагали шоколадный соус или посыпку. Шаша выбрала и то и другое. Карл взял шарик и себе. Разумеется, только ради того, чтобы Шаше не пришлось есть в одиночку.

Лизать мороженое с мрачным видом невозможно, поэтому их лица сразу расслабились.

– Что натворил Саймон?

Она поймала языком каплю мороженого, которая грозилась сползти вниз по рожку.

– Подошел ко мне на перемене и толкнул. Вот так. Прямо в кусты! Я поцарапала руку, – она показала, – вот тут! До крови!

Шаша знала, что три небольшие полоски она получила сама в кустах лавровишни. А еще знала, что толчок был совсем слабый, а упала она по неудачной случайности из-за тяжелого рюкзака. Как, впрочем, знала и то, что Саймон после этого убежал, испугавшись и чувствуя себя очень виноватым. Но уж если в жизни происходит драма, нельзя не добавить ей красок.

– Должно быть, больно, – сказал Карл.

– Еще как!

– Хочешь, я подую?

– Пф-ф! Как будто это поможет! Рана настоящая!

Лечебный эффект этой процедуры, казалось, совершенно исчез вместе с Санта-Клаусом и Пасхальным кроликом.

– Мне кажется, Саймон в тебя влюбился.

– Потому что он меня толкает? – Шаша стала лизать усерднее, чтобы Карл понял, как она недовольна этим предположением.

– Да, мальчишки так делают. В таком возрасте они еще не знают, как правильно общаться с девочками.

– Зато знают, как правильно их толкать!

– Именно так. Для этого даже есть отдельный термин – «негативный контакт». Так что это научно зафиксировано.

– Но Саймон все равно дурак! – она укусила рожок, и тот хрустнул. В Шашином возрасте, казалось Карлу, «дураки» и «мальчишки» для девочек были синонимами. Поэтому он одобрительно сказал: