Тьерри поглаживал пальцами ее живот, бока и ягодицы.

– Ты создана на погибель мужчинам. Ты прирожденная соблазнительница, – тихо произнес он у ее шеи, нежно покусывая ее кожу.

– А ты самый желанный для меня мужчина, – выдохнула она в ответ.

Ее слова, такие простые и лицемерные, попали ему прямо в сердце, и он отдался наслаждению. В этот момент Эйнджел – смысл его жизни. Здесь, в этом естественном гроте, в нагретой родниковой воде, которая казалась шелковой, они были вдали от реальности.

– А ты, моя милая Эйнджел… – Он нежно зажал между зубами ее нижнюю губу. – О такой я мог только мечтать.

Он обхватил руками ее ягодицы, и она откинулась назад. Он вошел в нее, и оба ахнули.

Он не мог остановиться. Его тело дрожало от избытка чувств и ощущений. Он глубже вошел в нее, но внезапно почувствовал сопротивление.

Озадаченный, Тьерри уставился на Эйнджел.

Его соблазнительница оказалась девственницей.

– Пожалуйста, не останавливайся, – потребовала Мила и сжала пальцами его плечи. Но Тьерри от нее отстранился. – Что случилось?

– Ты… девственница, – сказал он, будто не веря своим словам.

– Ты тоже девственник, да?

Она вгляделась в его глаза и увидела в них шок.

В конце концов Тьерри кивнул.

– Разве это не делает нашу близость слаще? – спросила она, гладя его тело и прижимаясь к нему. Подняв голову, она поцеловала Тьерри в губы и скользнула языком в его рот, побуждая его продолжать. – Ласкай меня, – прошептала она у его губ. – Я хочу тебя чувствовать. Я хочу быть твоей.

Тьерри сделал, как она просила, и она увидела, как его зрачки расширяются, когда он запустил пальцы у нее между ног. Она вскрикнула от удовольствия.

– Да. Вот так, – сказала она.

– Тебе нравится? – Он продолжал ее ласкать.

– Да. Очень.

Дрожь, разливавшаяся по ее телу от каждого его прикосновения, усиливалась. Мила осторожно двигала бедрами, побуждая Тьерри продолжать ласки. Ее накрыло волной наслаждения, мышцы ее влагалища стали сжиматься и расслабляться, позволяя Тьерри проникнуть в нее еще глубже.

И вот разделявший их барьер исчез, и вскоре Мила почувствовала такое наслаждение, что у нее перехватило дыхание. Запрокинув голову, она выкрикивала его имя, и ее крик эхом отражался от стен грота.

Тьерри задвигался быстрее, вода плескалась вокруг их тел. В конце концов, он напрягся всем телом, ощущая сильное удовлетворение.

– Ах, Эйнджел, я люблю тебя! – простонал Тьерри, окончательно теряя голову и погружаясь в забытье.

Прошло немало времени, прежде чем Мила передвинулась на гладких камнях, и он отстранился от нее.

– Ты уже бросаешь меня? – спросила она, стараясь казаться игривой.

Но сохранить легкость в их отношениях было уже невозможно. Совсем недавно они страстно занимались любовью. И, судя по выражению лица Тьерри, он уже сожалел об этом.

– Хок? – позвала она. – Ты в порядке?

– Нет. – Он в ярости отстранился от ее прикосновения и отошел в сторону. – Мы не должны были этого делать. Я поддался слабости, хотя обещал быть верным другой женщине. Я навсегда уничтожил то святое чувство, которое меня с ней связывало.

Он говорил так, словно ненавидел себя. Миле стало не по себе.

– Но… – начала она.

– Никаких но, – решительно ответил он, прерывая ее. На глаза Милы навернулись слезы, когда она услышала в его тоне ненависть и горечь к самому себе. – Как ты не понимаешь? Занимаясь с тобой любовью, я стал таким, каким хотел быть меньше всего. Как я могу жениться на женщине, с которой помолвлен уже семь лет, если я люблю тебя? Все мои слова и убеждения стали ложью.

Мила осталась там, где стояла, будучи ошеломленной его заявлением. Она молчала, и его слова, полные боли и страданий, повисли в воздухе. Тьерри вылез из бассейна. Ручейки воды сбегали по его спине и ягодицам. Но даже сейчас, в ужасной атмосфере разочарования и ненависти к самому себе, Мила смотрела на него с желанием.

– Хок! Остановись. Пожалуйста, подожди. – Она подплыла к краю бассейна и постаралась коснуться Тьерри, но схватилась за воздух. – Хок, пожалуйста. Послушай меня. Я тоже тебя люблю.

Он покачал головой:

– Это только все усложняет. Я король. Я не могу любить тебя или принять твою любовь. Такая ситуация невозможна. Зная о своих чувствах к тебе, я должен был отправить тебя прочь, как только ты приехала, но я этого не сделал. В другой жизни, в другом мире у нас, возможно, было бы будущее. Но мы живем здесь и сейчас.

Тьерри с отвращением фыркнул и достал полотенца из потайного шкафа. Он бросил полотенце Миле.

– Завтра ты уедешь, – произнес он. – Я не стану тебя провожать.

Голова Милы шла кругом. Все произошло не так, как она рассчитывала. Она добилась того, что Тьерри в нее влюбился. Но теперь все рухнуло. Однако он не знает, кто она на самом деле.

– Нам нужно поговорить, – начала она снова, отчаянно пытаясь заставить его выслушать ее.

– Сейчас не время для разговоров. Нам больше нечего сказать друг другу. В том, что между нами произошло, виноват только я. Я оплатил твои услуги. Я держал тебя здесь, хотя я знал, что это приведет к беде.

– Беда? Ты называешь любовь бедой? Ты не прав, Хок. Любовь – это подарок.

– Подарок? Я раньше так думал, но теперь я понимаю, что любовь – это бремя. Как мне смотреть в глаза моей невесте, если мое сердце принадлежит тебе?

– Но я…

Тьерри снова оборвал ее.

– Хватит! – проревел он. – Я стал лжецом. Теперь мне придется жить с тем, что я сделал. Я принял решение. Завтра утром за тобой заедет автомобиль.

Он зашагал вверх по лестнице и скрылся до того, как ей удалось что-то ему сказать. О чем он говорил, заявляя, что он будет жить с тем, что он сделал? Возможно, он планирует отменить свадьбу. Она должна разыскать его и сообщить правду о себе. И объяснить, почему она ему солгала.

Мила быстро вытерлась и надела платье. Мокрые волосы цеплялись к ее спине, но она не обращала на это внимания. Собрав свои вещи, она быстро пошла к лестнице. Быстро поднявшись на второй этаж, она с трудом переводила дыхание.

Тьерри злился. Не на нее, а на себя. Сейчас наверняка самое подходящее время, чтобы признаться ему в своем двуличии. Он только что сказал, что любит ее, и она понимала – после того как за неделю узнала его лучше, – что он не стал бы заниматься с ней любовью, не любя ее. От этой мысли в ее душе затеплилась надежда. Хотя Тьерри любит женщину, которая в принципе не существует. Он назвал ее «моя Эйнджел». Миле очень хотелось быть его единственной женщиной. Но будет ли он любить ее по-прежнему, когда она скажет ему, кто она такая?