– У них есть отличный картон, – сказал Андрей, когда они возвращались. – Отодрали с импортных станков. Со степлером можно сделать любую коробку. Потом берут трафареты и рисуют, что угодно, не отличишь от промышленной печати. Для внутреннего каркаса у них есть блоки пенопласта и пила. И все, компьютер будет походу новенький, прямиком из Великобритании! Хочет заказчик «фирму», будут ему лейблы.

Они сели в машину и поехали к Андрею.

– Хорошее тут место – парки, набережная, – сказал «вечный студент», когда они подъехали к общежитию. – И народ… ну ты сам знаешь, все общее.

Сергей подумал, что общежития будут преследовать его вечно. Всю жизнь в СССР можно было назвать общежитской. Детство он провел в стандартной пятиэтажной «хрущевке» и мама знала всех соседей в подъезде. Люди свободно ходили друг к другу в гости, оставляли детей, вместе встречали праздники. Потом общежитие в Академгородке, где все общее и запросто можно ходить в гости даже к незнакомым людям. А в Москве, говорят, годами не знают даже соседей по площадке.

Общежитие было старое, построенное много веков назад. С тех пор внутренние помещения многократно перестраивались, и сейчас было трудно понять исходную планировку. Привычная блочная система нарушалась во многих местах, бытовые помещения давно захвачены под жилье. Плюс теснота и многолетнее отсутствие ремонта.

– Походу пришли, – сказал Андрей, толкая дверь блока. – Здесь было четыре комнаты, их переделали на две семейные.

Внутренне пространство коридора отсутствовало как класс – всюду стояли и висели коляски, детские ванны, лыжи, какие-то тюки и коробки. Они пробрались по узкой тропинке до двери комнаты Андрея. На порог сразу вылетела девочка лет пяти в легком платьице с криком «Папа, папа пришел!». Вышла худенькая женщина и поцеловала мужа.

– Знакомься, моя семья, – сказал Андрей, – жена Оля и дочка Алена.

Сергей осмотрелся – две совмещенные комнаты, ранее явно имевшие отдельные выходы. Полки для книг, занавешенные полотном, разделяли комнату надвое. За полками виднелась двуспальная кровать – видимо, это помещение было «спальней». Поскольку Алена забежала в соседнюю «комнату» и тут же выбежала с куклой, там находилась детская. В углу – маленькая кухонька, состоящая из двухкомфорочной плиты, небольшого стола и шкафа для продуктов. Бедность обстановки странно контрастировала с импортной «двойкой»: телевизором и видеомагнитофоном «GoldStar».

– Садитесь, будем есть пельмени, – сказала Оля, одевая фартук. – Днем налепили, осталось только сварить.

Глядя на перепачканную мукой девочку, Сергей понял, что они лепили пельмени вместе. Дочка была очень похожа на маму – такая же голубоглазая, худенькая, с вздернутым носиком и непослушными кудряшками и совсем не похожа на папу.

– Мы пока покурим, – сказал Андрей и они вышли в коридор, а оттуда – на балкон.

– Дочка неродная? – высказал догадку Сергей, прикуривая от зажигалки Андрея.

– Я живу с Олей почти четыре года, дочке тогда был всего годик, можно считать, что родная. Своего настоящего отца она не помнит. Он с Олей жил с пятого курса, в одной интернатуре стажировались. Там и дочка родилась. А потом семья стала ему помехой в карьере. Он сейчас в Кремлевской больнице, известный врач.

– Что квартиру не купишь? Эта «малосемейка», конечно, шикарное место, но…

– Думаешь, так просто? Денег хватает, чтобы нормально питаться-одеваться, да в отпуск съездить. Оля-то не работает. Плюс родители с обеих сторон на мне. Да и как купить? Для кооперативной квартиры надо где-то работать. Неофициально – дорого и рискованно.

– Да… – протянул Сергей, наблюдая жизнь улицы Пироговки. Забавно, что его студенческая улица называлась также.

Они вернулись в комнату, поели. Потом посмотрели с дочкой на видео несколько выпусков «Тома и Джерри» и Сергей поехал домой.

Дома из интереса глянул файлы, скачанные с чужого компьютера. Странные документы о состоянии советской экономики, списки руководителей партии и правительства с краткой биографией, какие-то обрывки диалогов с большим количеством сленга и сокращений. То ли студент занимался бизнесом, то ли работал на иностранную разведку. Выглядело весьма подозрительно. Сначала Сергей даже полумал, не сообщить ли в соответствующие органы. Затем вспомнил анекдот про Сталина и барабанщика из симфонический оркестра: «Партия у нас одна. А стучать надо чаще». И решил не светиться.

Босс переключился на ремонт офиса, предоставив Сергею свободу. Поскольку заказы были редки, возможностей злоупотребить этой свободой не было. Изредка из Новосибирска доходили договоры на один-два компьютера или периферию, приезжали курьеры за товаром. Похоже, Алексей был прав, считая компьютеры дорогой игрушкой, удобной для отмывания денег. Сергею было обидно за такую репутацию современного чуда техники. Он пытался обсчитать дипломную задачу, но в суете не мог переключиться. Это как компьютер – в каждый момент делает только одну задачу, такт за тактом. Он слышал о многозадачности, но к нему это не относилось. Сергей увлекался одним делом и делал его добросовестно. Или вообще не делал. Коммерция и наука плохо сочетались, требовали разных подходов. А торговля шла неплохо. Андрей-425 бороздил вторичный рынок, Сергей придумывал, как продать выловленное, а Константин с мастерами доводили идею до ума. Босс косился на эту постороннюю деятельность, но не возражал, так как его подчиненный стал хорошо разбираться в западной электронике.

Декабрь наступил незаметно. За беготней Сергею было некогда остановиться и посмотреть, как хороша столица в зимнем уборе. Серые стены, неубранные тротуары покрыл снег. Убирали его коммунальщики спустя рукава, автомашин было немного, так что чисто-белый цвет радовал глаз. В прачечной стало холодно – в помещении не предполагалось постоянное нахождение людей, батарей не хватало. Сергей огородил угол шкафами, поставил туда все нагревательные приборы с риском угробить проводку, и устроил «офис». Полки в шкафу забил исправными и горелыми электронными компонентами, инструментами и запчастями. Кое-что купил по дешевке на распродаже неисправных компьютеров. Многое – у Константина, так как его мастера хорошо разбирались в железе, но не в ценах и рады избавиться от неликвида. Как шутил Костя, «если нужен паяльник, то к нам, если отвертка – к Сергею». Почти весь капитал, тысяч двадцать рублей, он вложил в товар. Приемщица Марина появлялась редко, обычно с боссом, и «самосбору» никто не мешал. Он даже достал планшетный сканер, но от заказчика не поступало ответа, и прибор лежал не распакованным.

В двадцатых числах декабря Алексей приехал с Дмитрием Геннадьевичем. Как обычно, они пообщались в дальней комнате о своих секретных делах, после чего сели за общий стол. Босс был слегка навеселе, а еще достал бутылочку коньяка и разлил на троих.

– Чтобы деньги не переводились! – произнес тост и выпил. – Негусто у тебя с закуской. – Алексей обвел взглядом небогатый стол.

– Марина давно не появляется, не кормит.