После женитьбы судьи Джини продолжала с ним общаться, хотя Сильвия никогда к ним не присоединялась. «Мы с Биллом приглашали их вдвоем на обед, но она не приходила, потому что знала, какова была моя роль в его жизни, – вспоминала Джини. – Мы просто оставались добрыми друзьями».

Возраставшая роль Билла Мастерса в жизни Джини не давала Ною ни малейшего шанса. Ной был достаточно умен, чтобы чувствовать, какую власть забирает над ней Билл, и достаточно горд, чтобы прикрыть обиду шуткой или показным безразличием. Однажды судью спросили, есть ли у него новая книга, которую Джини опубликовала вместе с Биллом и которая была основана на проведенных ими исследованиях секса.

– Да, у меня есть экземпляр с ее автографом, – ответил он. – «Мужчине, который научил меня всему. Вирджиния»!

Все натянуто рассмеялись.

На самом деле дарственная надпись Джини на экземпляре Ноя гласила: «Ною, который всегда находился рядом, когда это было важно».

Впоследствии Джини не раз жалела, что не вышла замуж за Ноя. Но в то время она слишком верила в идеи Билла и была воодушевлена их совместной работой. А может быть, она просто обманывала себя и действительно хотела, как подозревали другие, заполучить Билла Мастерса.

Увеличенный киноэкраном гигантский мерцающий торс обнаженной женщины заворожил всех в конференц-зале. Около 20 мужчин-врачей, многие с бокалом мартини в руке, уставились, точно любопытные лилипуты, на огромную ареолу в пупырышках, на затвердение розовых сосков, на исполинские мясистые полушария, набухшие от прилива крови, – все это указывало на возбуждение.

На семинарах, проходивших пятничными вечерами в отделении акушерства и гинекологии Вашингтонского университета, ораторы в откровенных подробностях обсуждали свои анатомические исследования. Некоторые использовали слайды или писали заметки мелом на доске. Но никто еще не видел ничего подобного. Этот фильм демонстрировал эрекцию соска во время оргазма, показывал, как наполняются кровеносные сосуды шеи и груди и почему эти области выглядят покрасневшими во время сексуального возбуждения. Лица женщины не было видно.

Доктор Уильям Мастерс гордо стоял у сцены, в то время как Вирджиния Джонсон порхала по залу, провожая опоздавших на их места. Билл постарался красиво преподнести свои секс-исследования. Он показал фильм о женщине, чьи телодвижения указывали, что она поместила палец в промежность и трет ее. Фокус камеры был сосредоточен на груди и демонстрировал эрекцию сосков. Билл упомянул, что у маленьких детей мужского пола бывают эрекции. Он настаивал, что эрекции – нормальное физиологическое явление, идет ли речь о младенце или о сексуально возбужденной взрослой женщине.

Но то, что казалось обычным Мастерсу после пяти лет наблюдения человеческой сексуальности, оказалось шоком для его коллег. После крупного плана вздрагивающих грудей с прикрепленными к ним электродами фильм перешел к более интимным кадрам женских гениталий, причем глазок камеры явил зрителям вид внутренних стенок влагалища. Хотя Мастерс на протяжении всего этого гинекологического путешествия не прекращал хладнокровных комментариев, зрелище напоминало «мужские фильмы», которые крутили в какой-нибудь холостяцкой берлоге.

Рассказывая, как можно прийти к более точному пониманию физиологических аспектов оргазма, и опровергая устарелые представления о женской физиологии, Мастерс надеялся на поддержку коллег и не ожидал критики. Ему следовало бы быть благоразумнее. Накануне презентации журнал «Акушерство и гинекология» (Obstetrics and Gynecology) отверг статью, содержавшую результаты его сексуальных исследований, как чересчур рискованную. Мастерсу казалось, что американские акушеры-гинекологи будут приветствовать новейшую медицинскую информацию, на сбор которой ему потребовались годы. Но теперь он осознал, что его профессиональное братство «всегда принимало тот факт, что зачатие и рождение детей – естественные функции, но отказывалось рассматривать как таковые сами средства зачатия».

Раздраженным преподавателям школы, помимо всего прочего, казалось, что Мастерс обнажил зияющую прореху в их медицинской подготовке. Стало ясно, насколько они не готовы к ответу на фундаментальные физиологические вопросы, как мало так называемые «женские доктора» знали о женщинах. Старомодный подход деревенского лекаря, удобный для мужчин-врачей, отныне перестает быть адекватным, – вот о чем говорило исследование Мастерса и Джонсон. Врачи больше не могли прятать свое невежество под маской радушия. Значительная часть студентов-медиков – по позднейшим оценкам Мастерса, от 20 до 25 процентов, – придя в ярость, заявили протест против непристойности исследования, и к ним присоединились три старших преподавателя.

Когда Мастерс обсуждал эту реакцию коллег с Уиллардом Алленом, старый друг велел ему не беспокоиться. «Билл, они просто жалуются – они не изложили это в письменной форме», – уверял Аллен, который полагался на поддержку ректора Этана Шепли. Но противодействие Мастерсу и Джонсон только начиналось. Мастерс полагал, что его откровенная презентация покончит с «необоснованными слухами» об их исследовании, но слухов лишь стало больше, включая и сплетни о том, что одной из обнаженных и «безголовых» женщин в фильме была Джини Джонсон.

Несколько человек, участвовавших в съемках фильма, в том числе фотограф Крамер Льюис и сама Джонсон, отрицают, что она когда-либо появлялась на экране как анонимная модель. «Это были волонтеры, – утверждала Джонсон. – Ведь это я подключала к ним аппаратуру, чтобы в фильме был звук! Я никогда не участвовала ни в какой демонстрации, да и не занималась ничем таким». Но смешки и разговоры по поводу ее возможного участия в съемках отражали отношение к проекту Мастерса.

Внутри клиники росла таинственность. Льюис, техник из отдела иллюстрации медицинской школы, и профессор физиологии Уильям Слейтер, который замерял показатели дыхания пациентов и другие жизненно важные признаки, сидели позади передвижных экранов, глядя, скорее, на свою аппаратуру, чем на лица тех, кто был перед ними. Оба были талантливыми профессионалами, которые соблюдали предписание Мастерса – никогда не обсуждать свою работу. Льюис усовершенствовал техническое качество интравагинальной съемки до такого уровня, что мутные изображения стали кристально отчетливыми. В компании «Истмэн Кодак» его пленки обрабатывались в обстановке строгой секретности. «Некоторые профессора подходили ко мне и велели рассказать им, что я видел, а я отказывался это делать», – говорил Льюис.

Мастерс и Джонсон столкнулись с целым рядом забавных, но действующих на нервы попыток побольше узнать об их занятиях. Однажды вечером, возвращаясь из больничного кафетерия, Джини увидела одного из старших преподавателей. Он стоял, приставив свой стетоскоп к стене их кабинета и пытаясь подслушать, что происходит внутри.