– Выбор за тобой. Либо полное доверие ко мне, либо скандал на работе.

– Это, кстати, мое, – потребовала я назад свиток.

– Не претендую, – письмо тут же перекочевало ко мне. – Все равно, ничего не понятно.

Я махнула рукой – в конце концов, больше мне особо прятать было нечего, – и начала набирать номер заказа такси. Артемьев стоял, опершись плечом о косяк кухонной двери, и удовлетворенно улыбался.

* * *

– Что это? – потрясенно спросил Данил Антонович, увидев моего новорожденного Франкенштейна. – Мы же обо всем договорились! У тебя был прекрасный эскиз! Я же помог тебе во всем, расписал все детали!

Напоминание было совершенно лишним. Как мне забыть о сладостных минутах совместного творчества! Тем не менее…

– Так хотел Артемьев. Он еще в этом месте – я указала пальцем на чертеж – хочет трюм, т. е. подвал.

– Подвал? – глаза моего шефа стали совсем круглыми. – Ты не знаешь, он не собирался прийти в офис?

Я пожала плечами.

– Он передо мной не отчитывается.

Шеф кивнул головой и вздохнул.

– Конечно, это не твоя вина. Я поговорю с ним сам. Ты пока отложи этот проект. Я не могу позволить, чтобы под этим ночным кошмаром стояла моя подпись. Это очень плохая реклама для нас.

Он вскочил с кресла и начал мерить шагами кабинет. К моему удивлению проект меня спас. Никаких вопросов по поводу моего отсутствия на рабочем месте у Антона Даниловича уже не возникло. Я некоторое время сочувственно помолчала, а потом спросила.

– Мне можно идти?

– Да-да. Конечно.

Я встала со стула, но тут же рука шефа удержала мою.

– Погоди. Ты его сегодня увидишь?

– Кого? – его рука была теплой и сильной, хорошая рука, но я постаралась высвободиться.

– Артемьева, конечно. Вы же встречаетесь, – равнодушно бросил он, но его глаза смотрели на меня настороженно, а рука по-прежнему не отпускала мое запястье. Я снова попыталась освободиться, и на этот раз он меня отпустил. Сел в свое кресло и закрыл глаза. – Попроси его заглянуть ко мне, если увидишь.

Я кивнула и вылетела из кабинета.

– Ну! Что? – встретил меня Володькин шепот. Я молча махнула рукой. Прикосновение руки моего шефа до сих пор волновало меня. «Неужели он так переживает о репутации нашего офиса? Или это что-то другое? Ревность?» – Я улыбнулась своей наивности и покачала головой. – «Смешно».

– Мое миленькое рукотворное чудо жестоко заморожено до согласования с заказчиком.

– Поздравляю. Ты у нас известная Марья-искусственница – улыбнулся Володя, склонился над своей работой и на некоторое время отключился.

Чтобы отвлечься от неконструктивных мыслей о шефе я села за свой компьютер и постаралась сосредоточиться на менее волнующих вещах. Старинный свиток требовал моего внимания, а еще больше ему было необходимо внимание компьютерного электронного переводчика с немецкого. Поэтому я предалась скучному, но необходимому делу преобразования рукописного текста в текст компьютерный. Результатом кропотливого часового труда была полная абракадабра, выданная переводчиком, где каждое слово имело свой вполне приемлемый перевод, но их сочетания были абсолютно неудобоваримыми. Единственной победой в деле электронного перевода служило заглавие, которое свидетельствовало, что данный документ являлся дарственной. К стыду своему вынуждена была признать, что не смогла разобрать ни фамилии дарителя, ни того, кому сие нечто было даровано. Особых надежд я на электронного переводчика, конечно, не возлагала, но попробовать стоило.

Другим способом выяснить содержание документа являлся еще один поход к Татьяне Дмитриевне. Я была совершенно уверена, что свиток соскользнул под ступеньку подвала из рук пожилой женщины, когда она упала на лестнице. В доме ничего похожего на перевод не просматривалось, значит – оставалось исследовать ее рабочее место. Что ж, прогуляемся в больницу, тем более, что Арсеньев, обремененный обыском в моем доме, на этот раз не сможет составить мне компанию. От этой мысли настроение немного улучшилось, и еще больше его улучшил Володя. Он вдруг очнулся и проговорил:

– Забыл сказать. Тебе тут звонил твой Яша. Просил проверить электронную почту.

Яшка что-то нашел! Я с энтузиазмом запустила свою «Летучую мышку» и вскоре уже читала его послание, содержанием больше напоминавшее того взрослого проницательного Яшку, которого я встретила вчера, но количество ошибок выдавало в нем моего бывшего жильца. Он пересылал мне два письма. Первым оказалось письмо Клеопатры Ильиничны, адресованное в… архив военно-морской академии в Бостоне! Вторым – ответ из Бостона. Проклятый английский язык! Не решаясь больше доверяться электронному переводчику, я распечатала оба документа, положила их в сумку и отложила муки перевода до своего возвращения домой, где в моем распоряжении были все словари Клеопатры Ильиничны.

– Ну, и что там? – заглянул мне через плечо Володя.

– Хочешь перевести? – ехидно улыбнулась я.

– Я?! – с ужасом покрутил головой мой приятель. – Только под пытками.

– Позволите? – заинтересованно заглянул через мое другое плечо мой шеф. Мы с Володей так увлеклись беседой, что не заметили, как он вышел из своего кабинета. От звука его голоса, звучащего прямо у меня над ухом, сердце у меня подпрыгнуло до самого горла, и вместо ответа я согласно кивнула.

Мой шеф пробежал глазами послание Клеопатры Ильиничны и ответ. Любопытная старушка интересовалась, был ли адмирал П. Джонс, живший в конце восемнадцатого века, женат. И остались ли у него потомки. Представляю, как удивились в архиве военно-морской академии! Однако, ответили. Знаменитый адмирал никогда женат не был и законнорожденных потомков не имел. Почему Клеопатру Ильиничну так интересовал этот вопрос? И о чем она писала в Санкт-Петербург?

– Это ты интересуешься Полом Джонсом?

– Кто это? – заинтересовался Володя.

– Ясно. Не говорите мне только, что вы взломали чью-то переписку, да еще и в рабочее время! – недовольно нахмурил брови мой шеф. – Детский сад какой-то.

Почему детский сад? Клеопатра Ильинична не была ребенком! И сумасшедшей тоже не была!

– Не только им и не только мы им интересуемся, – обиженно произнесла я вслух. – Артемьев из кожи выпрыгивает, когда слышит это имя.

Чтобы гнев Владыки не пал на невинную Володькину голову, я торопливо начала объяснять ситуацию. Данил Антонович внимательно слушал и хмурился. И оканчивая свое повествование, я уже готова была к раскатам грома над моей головой. Но… грозы не последовало.

– Странно, – задумчиво произнес мой начальник – сначала чертеж «Америки», потом эти письма… Какой загадочный дом ты получила в наследство! И какой загадочный человек этот Артемьев!

– Он считает, что мой дом тоже принадлежал какому-то адмиралу, – по-пионерски рьяно выпалила я. – А еще мы нашли в подвале свиток!