удалось взять себя в руки. — Я большей частью одна. Гвоздя вбить некому. А Франек… Простите, Франц Ипполитович, он с руками и головой. И совесть имеет. Такого соседа в наших краях поискать!

— Понятно, подвизался, значит.

— Да он никому не отказывал! Практически все умеет человек. Проводку к пляжной беседке протянуть, туи обрезать, компьютер установить.

— Талантов полон амбар. Ну-ну…

— И без всяких ну-ну! Шкуру не сдирал, за работу копейки брал. Это не городские мастера. Пока дозвонишься, пока договоришься. Потом три раза переносит сроки. Потом носом вертит. Предоплату требует. А Франек…

«Ох, уж этот Франек, — злился на пропавшего Ярослав. — Ни дать ни взять — универсальный солдат. Мать Тереза в престижненском формате! Ты еще скажи, что симпатяга наш алкоголик и вообще лапочка. А тут и до конкуренции рукой подать. И тогда ты, товарищ Пукель, пролетаешь как та фанера над тем Парижем — куда тут против аристократа тягаться! Разве что против трупа…»

Он черканул в блокноте пару нервных строчек и осмелился наступить на больную мозоль. Пускай не думает эта писаная красотка, что лейтенанты милиции так легко ведутся на всякие там аристократические штучки:

— А вас Собесский не шантажировал?

— Меня? Шантажировать? Помилуйте, за что?

Ярославу реакция барышни не понравилась — похоже, Агнешка перестаралась в стремлении к натуральности возмущения. Да и вообще, портрет не получался. Да, антураж, да, плавность и утонченность. Да, полутона и полумазки. Но что-то важное, определяющее ускользало не только от кисти мастера, но и от осознания. Просто девушка. Просто красавица. Немножко кокетка. Немножко загадка. Но не та, что лишила художника сна и покоя…

Ярослав заходил и с одной стороны, и с другой. Примеривался к профилю. Пробовал представить образ в три четверти. И в отчаянии возвращался к первичной композиции, разыскивая в ней ошибки и недоработки. Ничего путного не выходило.

И ведь ни на кого не свалишь неудачу. Опускающееся к горизонту солнце старалось вовсю — подсвечивало, пронизывало, меняло конфигурации теней. Мерцало в золоте девичьих кудрей. Золотило щеку и кончик носа. Разбрасывалось шаловливыми солнечными зайчиками. Занавески плавно шевелились на ветерке. Усугубляли эффекты и добавляли портрету жизненности. Даже кактус принимал посильное участие в гармонизации фона.

И только натура не желала раскрывать свои секреты перед автором возможного шедевра. Свернулась тугим комочком в потаенных глубинах личности. И лениво выплескивала на поверхность сугубо официальную информацию.

— Значит, не шантажировал, — Ярослав в отчаянии откусил кончик шариковой руки. — А как остальных? Не слышали?

— Некогда мне по соседям сплетни собирать! — заявила несостоявшаяся натура и ушла вглубь комнаты. — У вас есть еще вопросы или я могу быть свободна?

Жесткая линия тонких губ. Злые морщинки у глаз. Резкие нервные движения. Тонкий перезвон стеклянных осколков. Иллюзия романтической особы разбилась вдребезги. Следовало начинать заново. Но у художника не оставалось времени и сил. Что же касалось желания, то последнее не подчинялось логике и возвышенным эстетическим порывам. Желание било через край мощным фонтаном. Как же некстати указала хозяйка на дверь. В гневе Агнешка Коханая нравилась Ярославу еще больше.

— На сегодня, пожалуй, все, — Ярослав старался ничем не выдать своего разочарования. И пульсирующей внутри влюбленности. — Мы стараемся щадить важных свидетелей. Но я на днях забегу, если вы не против.

— Попробовала бы я быть против! — съязвила свидетельница. — Заходите. Но не слишком часто. И лучше до девяти утра. Я встаю рано, так что смогу уделить вам пару минут. А вот с двенадцати до четырех практически не бываю дома. Что поделаешь — график. Нам, одиноким девушкам, приходится зарабатывать самим. Так что не обессудьте.

Ярослав вышел за калитку недовольный собой. Мало того, что последняя фраза получилась до обидного жалобной, так еще и в голове наметился полнейший сумбур. Исходя из вышесказанного, какие отношения связывали Агнешку с пропойцей и шантажистом Собесским?

— Или я что-то в этой жизни пропустил, или любовь, действительно, настолько зла… — выдохнул он и с силой шибанул ногой по пыльным стеблям пустырника.

И в очередной раз угодил ногой по булыжнику. Отчего взвыл и долго выписывал кренделя на тропинке, ведущей к пункту пропуска. Престижное с завидным постоянством напоминало об опасности выполнения резких движений.

— А я смотрю, что за чел на дорожке сальсу жарит! — расплылся в широкой, чуточку издевательской улыбке майор запаса Бабулько, начальник службы охраны поселка. — Уж за оружие браться хотел — среди бела дня чужой по поселку шастает! Да еще в свете последних событий. Не нашли еще?

— Найдешь тут, как же, — процедил сквозь зубы лейтенант, еще не отошедший от неудачного визита к потенциальной симпатии. — Вечер заканчивается, а результата ноль. Может, вы имеете, что сообщить следствию?

— Прям-таки и следствию, — ухмыльнулся Бабулько. — Насколько я знаю, вы просто осуществляете оперативное реагирование на запрос населения. И то непонятно, по какому факту.

Ярослав закашлялся: «А ведь бывший майор кругом прав. Непонятно, по какому факту их сюда направили. Начальство нажимало на ссору землевладельцев. О том, что последняя являлась реакцией на появление в Престижном частного детектива, никто не вспоминал. По крайней мере, при Пукеле. Но ведь несерьезно приглашать в деревню (а чем Престижное не деревня?) городских ментов для определения границ участков!

Даже если владеют этими участками серьезные люди. По факту же исчезновения какого-никакого, но местного жителя, официального заявления никем представлено не было, а посему…»

— Кхм, давайте по всем, — озадачил свидетеля лейтенант. — Не сегодня-завтра с фактами разберутся, тогда что? Прикажете мне всех вас заново опрашивать? Благодарю покорно! И так ног не чувствую. Оперативно-следственный марафон, честное слово!

— Да, масштабы у нас глобальные! — блеснул белоснежными зубами начальник службы. — Что не участок, то полрайона. И к чему им такущие гектары — ума не приложу! Ведь ни былинки с пользой не выращивают — одни елки да метелки.

— А вам ум прикладывать по статусу не положено, — отыгрался с чужой подачи Ярослав. — С какого бодуна миллионерам морковку растить? Более того, если бы выращивали, вас бы здесь не стояло.

— Это еще почему? — возмутился гипотетической отставке Бабулько.

— А потому, что крестьянам никакая служба охраны не требуется, — Ярослав доверительно нагнулся к бывшему майору. — К тому же, вы бы не сильно шумели по поводу фактов. Как ни крути, а человек пропал. А служба охраны не в курсе. Нехорошо получается, не находите?

Майор побагровел. По вискам потекли струйки пота. Он соскочил со служебного «насеста» и зачастил мерить шажками вверенную ему территорию. Лейтенант с усмешкой наблюдал за действиями главного секьюрити. Хотя волосенки на затылке и шевелились — ох, не стоило бередить свежие раны у вышестоящего, пусть и запасного, но