Тронутая этой ранимостью, я потянулась, чтобы смахнуть слезинку, пока она не успела заледенеть. Его кожа оказалась очень нежна на ощупь, что контрастировало с грустью, исходящей от его беспокойной души.

— …Розы зимой, — шепнула я, и звук завис между нами, как тонкая вуаль.

Кирилл и я застыли в безмолвии, и сердца наши синхронно бились в такт с падающим снегом.

— Скоро наступит весна. И ты сможешь посадить вокруг нее столько роз, сколько пожелаешь. Я могу даже помочь тебе перед уходом на родину. — произношу я, и последние звуки обрываются, когда меня мгновенно заключают в крепкие объятия.

Кирилл прижимается ко мне по-медвежьи, или, правильнее сказать, по-волчьи, смеясь сквозь слезы и шмыгая носом.

— Спасибо, милая госпожа!

Моя улыбка слабеет, когда вижу повязки на его руках. Одна из них развязалась, и под тканью видна чистая безупречная кожа.

— Кирилл, твоя повязка… У тебя под ней нет шрамов? Зачем они тебе тогда?

Он простодушно улыбается, поднося тонкий палец к бледным губам.

— Мои братья не видят призраков, но это не значит, что их здесь нет, как видишь… А ты похожа на меня, добрая госпожа, ты можешь видеть то, что другие не видят. Это делает меня самым счастливым обитателем этой усадьбы. — Кирилл осматривает мое лицо, проникаясь нежностью к каждой черточке. — … Знаешь, я был бы счастливее всех на свете, если бы ты позволила мне нарисовать себя. Могу ли я надеяться, что ты согласишься стать моей музой?

Я неловко киваю и встречаю самую искреннюю улыбку, которую когда-либо видела.

* * *

— Какое красивое у тебя колечко, Сирин! Оно серебряное? — щебечет Рати, пока я кладу ему на блюдце медовый пирог.

— Будь оно серебряным, ты бы не смог висеть весь день на ее руке! — констатирует Юргис. Он входит в столовую, облаченный в приталенную красную блузу, которая едва прикрывает его точеную грудь. Я смущенно отвожу взгляд. Не хотелось бы, чтобы из всех парней в этом доме он посчитал, будто привлекает меня.

— А я-то думала, это серебро… — хмурюсь я на обручальное кольцо. — Его подарил мне мой суженый. — улыбаюсь воспоминаниям о Лукьяне. — Мы будем справлять свадьбу летом. Вы все, конечно, приходите! — обращаюсь я к ребятам, собравшимся за длинным столом.

Ратиша, Кирилл, Агний и Юргис. От свечей на их лицах отбрасываются мрачные тени.

Рати вдруг начинает давиться куском пирога, и тот вылетает из его рта прямо в чайную плошку, обрызгивая ворот свитера.

Он закашливается, а Юргис закатывает глаза и жестко стукает по его спине. Чересчур сильно.

— Ну и хрюндец же ты! — качает тот головой. — Да ведь я, кажется, уже говорил тебе?

— Я… Я не свинья! — кашляет мальчик, раскрасневшись.

Кирилл рассеянно водит вилкой по своему блюдцу, словно его здесь и нет. К пирогу он так и не притронулся.

Уловив мой взгляд, он кротко улыбается, отламывая вилкой кусочек, словно нарочно, чтобы уважить меня. Улыбаюсь ему и чувствую легкое дуновение ветерка слева от себя.

Вытянутая изящная рука тянется за куском пирога, помещает его на фарфоровую дощечку и тут же скрывается.

Я оглядываюсь, только чтобы разглядеть в полутьме коридора исчезающую спину Казимира.

Юргис и Рати даже не заметили его, по-прежнему поглощенные своей перебранкой. Кирилл все еще сражался со своей порцией, делая из нее врага.

А вот Агний… Он сидел напротив меня, устремив задумчивый взгляд на коридор. Казалось, он всегда все подмечал — негласный мудрый наблюдатель.

— Эй, человечина! Спрашиваю специально за этого щенка-свина, который чуть не скончался самым тупым образом. — Юргис прерывает мои размышления. — Первый суженый всегда комом, не слышала?

— Юргис, вы с братом ведете себя как звери. — ровным тоном произносит Агний, окидывая их строгим взглядом.

— А я в первую очередь зверь, ага, дорогой Агний! И братишка мой тоже. В нем разве что немножко от свиньи, но в целом он человек волчий.

— Ты мне не брат! Никто из вас не брат! — процеживает сквозь зубы Рати и вскакивает, его стул издает протяжный скрежет. — Вы мне никакие не родственники! Вы — уродственники!!! Особенно ты, козлина рыжая! — прорычал мальчик на Юргиса, опрокинув чашку с чаем на его штанину, и тут же бросился наверх.

— …Думаю, хватит с нас ненависти, братцы. — после паузы торжественно подметил Юргис, приподнимаясь. — Пора переходить к насилию!

Рыжеволосый метнулся к дальней лестнице вслед за младшим братом.

Гадаю, как сгладить странную обстановку за чаепитием.

— …Из окна своей спальни я видела прекрасный сад.

Но когда прогуливалась сегодня, не смогла его отыскать. Не могли бы вы подсказать, как мне туда попасть?

— …Сад? — бездумно повторил Кирилл, не отрывая взгляда от чашки с молочным чаем, пока его пальцы обводили её ободок.

Агний отставил травяную заварку и ответил мне вежливой улыбкой. Его голос был донельзя приятным: — Это был не сад, дорогая Шура. — он устало вздыхает, — это было…

Вдруг мы все отчетливо уловили шум подъезжающей кареты, за окном послышалось ржание лошади. Кирилл вскочил на ноги и поспешил заглянуть за тяжелые шторы.

— Это они.

Агний резко поднялся, прошел в фойе и вернулся уже со своей длинной белой шубой. Он остановился за моей спиной, завернув меня в шелковистый мех одеяния. От мужчины веяло благоуханием душистых трав.

— У нас не так много времени, чтобы все тебе объяснить, дорогая Шура. Мы сделаем это позже, обещаю. Но сейчас ты должна спрятаться. — он склоняется, чтобы прошептать мне это на ушко, теплое дыхание приятно щекочет щеку.

— Только не в доме. Здесь ее сразу же почуют. Она должна спрятаться снаружи, в саду! — промолвил Кирилл и, нахмурив брови, бросился собирать наши тарелки. Агний же кивнул, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться.

Он быстро проводил меня в дальнее крыло усадьбы, в зал, который выглядел как зимний заброшенный сад. Все это время его ладонь деликатно лежала на моей пояснице, направляя меня вперед. Когда я послушно вышла за ним, он распахнул стеклянную дверцу, увитую жухлым плющом, и выпустил меня в снегопад.

Сад был призрачно красив, с покрытыми инеем поникшими розами и обледенелыми виноградными лозами, крадущимися по вековым каменным перегородкам. Я дрожала не только от холода, но и от чувства тревоги, которое нависло. До меня доносились приглушенные звуки голосов и стук копыт лошадей, подъезжающих к парадным воротам.

В голове звучали настоятельные слова Агния, призывавшего меня затаиться и не шуметь, пока они отвлекают незваных гостей.

Я пригибаюсь, направляясь к саду мимо больших окон, расположенных ближе всего к гостиным, куда заявились непредвиденные визитеры. Портьеры задернуты, но все