Последнее меня не интересовало, а от первого у меня по коже бежали мурашки, но когда на той же неделе она подкараулила меня у кафетерия и заявила, что на парковке нас дожидаются два чувака и один торчок, я не стала возражать.

– Строго говоря, чувака три, – сказала она. – Хотя один из них, кажется, не верит в такие сборища, поэтому он не в счет.

Три чувака, грязные и запущенные, один с тоненькой полоской усиков, другой бритоголовый, у третьего все руки тщательно изрисованы фальшивыми «блатными» татуировками: Джесси Горин, Марк Трослоп и Дилан Асп, троица дебилов, дожидавшаяся нас возле Мусорного Ряда, вереницы контейнеров для отходов. Там был настоящий рай для торчков, укромный уголок, где царила такая вонь, что противостоять ей можно было только с помощью собственных источников вони. Парня с Мусорного Ряда отличишь сразу: альбинос с остекленевшими глазами, словно отрекшийся от солнца.

– Хочешь? – Джесси предложил Лэйси свой тающий косяк.

Она отмахнулась. Меня он спрашивать не стал. Даже рядом с Лэйси я не могла отделаться от образа и ожидаемого поведения Ханны Декстер.

– Вы же знакомы с Декс, парни?

Марк фыркнул:

– Ага. Все еще рыдаешь над мертвой Барби, Декс?

Джесси отвесил ему подзатыльник:

– Все еще играешься с куклами, Марк?

Марк, как и двое остальных, знал меня с детского сада. А я знала их, знала с тех самых времен, когда Марк поджигал кукол, Дилан коллекционировал «Малышей из мусорного бачка»[23], а Джесси на спор гадил под качелями в детском саду. Прежде чем дружба между мальчиками и девочками превратилась в мертвую зону, мы с Джесси вместе гоняли на великах, а на майские праздники плели для наших мам украшения из травы. Потом он связался с Марком и Диланом, и хотя по отдельности они казались вполне адекватными и в восьмилетнем возрасте подходили на роль мальчиков, с которыми однажды можно будет и поцеловаться (разумеется, за исключением Марка с его страстью убивать кукол и вонью изо рта), собравшись вместе, троица совершенно дичала и бесцельно шлялась по улицам, огрызаясь и размахивая палками. Они подкидывали летучих мышей в почтовые ящики и собачье дерьмо на крыльцо соседям, а недавно забросили скейтборды ради хеви-метала. Облаченные в футболки с мертвыми головами и черные плащи, они больше любых наших знакомых смахивали на агитбригаду сатанистов, или скорее так считали страдающие дьяволофобией представители «приличного общества» и горстка кретинов из числа учителей и копов, и даже если такая репутация означала периодические нападки или (как в тот раз, когда кто-то подложил на крыльцо Первой методистской церкви дохлого кота) ночное пребывание в кутузке, дебилы только радовались.

Время от времени я встречала Джесси в церкви: наряженный в крахмальную белую сорочку, он с жаром просил прощения всякий раз, когда мать ловила его на попытке сбежать на улицу покурить. Но, видимо, Лэйси, вопреки обыкновению, купилась на его бравый вид.

– Мне нравится твой новый образ, – заметил Джесси и ковырнул ногой землю возле моих армейских ботинок. – Такой порочный.

– Он к тому, что у тебя теперь сиськи торчат, – пояснил Марк.

– Пошел ты, недоумок.

– Сама пошла.

Лэйси закатила глаза, а я попыталась как можно незаметнее поправить декольте. Больше всего на свете мне хотелось смыться из Мусорного Ряда.

– Так вы нам поможете или нет? – спросила Лэйси.

– Твоя подружка чокнутая, ты в курсе? – обратился ко мне Джесси.

– Она считает, что мы гребаные сатанисты, – добавил Дилан.

Марк пальцем очертил крест у него на груди и попытался изобразить трансильванский акцент:

– Я хочу сосать твою кро-о-о-вь.

– Господи, да не вампиром она тебя считает, – оборвал его Джесси, – она же не идиотка.

– Благодарю, – сказала Лэйси.

– Но если ты думаешь, что мы занимаемся всяким дерьмом вроде кровавых жертвоприношений, тогда ты идиотка, – добавил он.

После самоубийства Крэйга пополз слушок, что Джесси и компания обработали ему мозги и заставили принести себя в жертву Повелителю тьмы – или же сами спустили курок во время некоей оргии с ЛСД и ритуальным раскрашиванием козлиной кровью. Слух привел город в волнение и, вероятно, поспособствовал кратковременному росту церковных пожертвований, но всякий, кто хоть раз видел, как «черные плащи» курят в Мусорном Ряду марихуану, не принимал их всерьез. Троицу интересовали только травка, хеви-метал и новый персонаж в «Подземельях и драконах»[24]; с сатанистскими обрядами чересчур много возни.

– Это просто музыка, сечешь? Мэрилин, Оззи – они всего лишь устраивают шоу.

– Во-первых, «просто музыки» не существует, – возразила Лэйси. – Во-вторых, музыка тут ни при чем. Откусить голову живой летучей мыши – это не музыка, это пошлый способ привлечь внимание.

– Что за хрень? – буркнул Дилан. – Ты явилась в наш дом, чтобы говорить всякую лабуду?

– В ваш дом? – повторила Лэйси, окинув взглядом ближайший мусорный контейнер. – Отличная мебель.

Я схватила ее и потянула за собой:

– Пошли.

– У меня на кассете записан один «Бал металлистов», – сказал Джесси. – Дома. Если вы, девчонки, хотите посмотреть, так я вам покажу, что вы упустили. Но никаких закланий животных. И не просите.

Я подумала: «С меня хватит».

– Вот и хорошо, мы не…

– Мы с удовольствием, – перебила меня Лэйси.

В машине, катившей нас по ухабам в дом, где я не бывала с восьмилетнего возраста, Джесси решил, что мы должны продегустировать обширную коллекцию таблеток, принадлежащую его матери, и Лэйси шепнула, что она практически уверена: он мечтает залезть мне в трусы, и даже если он всего лишь тупоголовый металлюга, я «должна уступить», как она выразилась, будто секс – это природная стихия и мне просто необходимо дать ей дорогу.

* * *

Я размышляла о словах Лэйси, сидя на кушетке в обшитом деревом полуподвале, где годы спустя все осталось точно таким же, вплоть до плодовых мушек, мельтешивших над горой тарелок с засохшими остатками еды, вплоть до уверенности в том, что его мать, которая «прикорнула» наверху, ничего не слышит. Марк и Дилан забивали косяки, не отрывая взгляда от выступления Megadeth на «Балу металлистов». Лэйси, растянувшись в кожаном кресле совсем рядом с телевизионными колонками, тоже смотрела на экран, включив «лицо Курта» и дожидаясь просветления.

– Постыдились бы слушать такое дерьмо. Зато никто не скажет, что у Лэйси Шамплейн есть музыкальные предубеждения, – заявила она, и я поняла: все-таки ее зацепили демонстративное буйство и беззастенчивая невоздержанность металлистов. Джесси сидел рядом со мной, его рука находилась в нескольких миллиметрах от моей и была гораздо волосатее, чем когда я видела ее в последний раз.

– Помнишь «Корпорацию детей»? – спросила я, потому что именно этот сериал мы смотрели, когда я приходила к нему