друга с наших губ сотрет попкорн, мы будем прикусывать изнутри щеки, чтобы подавить тайную улыбку, и без слов поймем, что между нами что-то есть.

А потом Лэйси попросила Джесси показать ей, где ванная, они ушли наверх и отсутствовали до конца программы, появившись, когда Марк уже перемотал кассету на начало и запустил запись по новой. Нарисованные шариковой ручкой татуировки Джесси посветлели от пота, а Лэйси надела рубашку наизнанку, с явным умыслом поставить своего рода торжествующую точку. Дилан дал Джесси пять. Марк даже не заметил, что они уходили.

– Что ж, можешь сказать мне спасибо, – бросила мне Лэйси в машине по пути домой.

– За что?

Казалось, мой вопрос ее удивил.

– Ты разве не заметила, как этот сучонок на тебя пялился? Не переведи я стрелки на себя, уж не знаю, что было бы.

– По-моему, ты этого и хотела, – заметила я. – Вроде бы мне полагалось уступить.

Она фыркнула:

– С ним? Господи, Декс, шуток не понимаешь? – Она затормозила перед моим домом. – Ты заслуживаешь куда лучшего.

Я открыла дверцу, но она успела схватить меня за запястье, прежде чем я вылезла из машины.

– Ну? – выжидательно проговорила она.

– Что – ну?

– Я жду волшебное слово. Небольшой знак признательности за мою жертву.

– Точно. Спасибо.

* * *

Лэйси решила подыскать для меня более удовлетворительный член. Именно так она выразилась, когда выложила передо мной убогое поддельное удостоверение личности и черный кружевной корсет, на который наткнулась в каком-то секонд-хенде, решив, вопреки очевидности, что он мне подойдет. «Аманда Поттер, родилась в Лонг-Айленде в шестьдесят девятом, по гороскопу Стрелец», – снова и снова твердила я про себя, пока мы стояли в очереди и дожидались, когда вышибала посветит на наши карточки карманным фонариком.

– Аманда Поттер сегодня кого-нибудь подцепит, – пообещала мне Лэйси. – Без возражений.

У нее корсет был пурпурный, и мне показалось, во всяком случае со стороны, что ей в нем дышится несколько легче, чем мне в моем. На шее у нее болталась серебряная пентаграмма, еще одна находка из секонд-хенда вкупе с «Сатанинской библией», которую она наконец-таки откопала в подвале букинистической лавки у шоссе. Лэйси нравилось, как люди на нее таращатся, – точно так же посмотрела на нее и я, когда она впервые показала мне книгу. Она напоминала скорее не Библию, а детектив, наугад прихваченный с книжной полки торгового центра, но обложка была черная, с красной пятиконечной звездой, и даже от имени автора меня бросило в дрожь. Антон Шандор Ла Вей. Явный псевдоним – такой выбрал бы дьявол, подкатывая с предложением продать ему душу и втайне надеясь, что его личность разгадают, но договор все равно подпишут. Когда Лэйси показала мне книгу, она уже успела подчеркнуть в ней некоторые пассажи.

«Плотская природа человека обязательно проявится, сколько бы ни выхолащивали ее светлые религии».

«В нравственных нормах, по сути, нет ничего священного».

«Блаженны разрушители ложной надежды, ибо они есть истинные Мессии. Да будут прокляты поклонники бога, ибо они станут паршивыми овцами!»

– Лучше никому ее не показывай, – сказала я Лэйси, а потом сунула ожерелье с пентаграммой ей в руку. – И эту штуку тоже лучше не носи.

Лэйси прожила в Батл-Крике почти год, но все еще не понимала правил, во всяком случае, не настолько, как понимали их местные, у которых они впечатались в ДНК. Она не принимала всерьез женщин, которые стояли перед городской библиотекой и рядом с кассами в супермаркете и совали нам в лицо буклеты о пагубности сатанинских сексуальных культов и дьявольских голосов по радио. Она видела, что случилось после самоубийства Крэйга, видела отчаянное стремление найти рациональное объяснение – а рациональное объяснение, с точки зрения обывателей, было таким: «Талантливый шестнадцатилетний футболист под влиянием музыки Black Sabbath примкнул к культу сатанистов и в конце концов был принесен в жертву их кровавому властелину», ведь если с детьми Батл-Крика что-то неладно, вариант только один: злые люди заразили невинные юные сердца пагубным вирусом. Она знала, что парни из футбольной команды снежным днем подловили Марка и Джесси в лесу, привязали их к дереву и сбежали, а вскоре Дилана временно исключили из школы, поскольку нашли у него в шкафчике бутылку с кровью, не больше четверти пинты первой положительной, – бог знает, откуда эти козлы узнали код замка. Но ей явно было невдомек, что металлист в футболке с черепом и любовью к черному лаку для ногтей – это одно дело, а девушка с пентаграммой на шее, размахивающая «Сатанинской библией», точно красным флагом, перед фанатичными иисусиками – совсем другое. Девушка – всегда другое дело.

– Самое смешное, что они вообще ничего не поняли, – объясняла мне Лэйси. – Похоже, настоящий-то сатанизм приучает к свободомыслию и верности себе. Такую книжку вполне мог написать Стюарт Смолли[26].

– Он, судя по всему, не стал бы упоминать жертвоприношения животных.

– Ты должна ее прочесть, – заявила Лэйси. – Увидишь. В ней есть кое-какой смысл.

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

– Я шучу, – согласилась она, и я ей почти поверила.

Тот ночной клуб назывался «Зверь», и вышибала, которого поддельная дата моего рождения заинтересовала куда меньше, чем мое декольте, махнул нам обеим, чтобы проходили.

– Вижу, ты улыбаешься, – заметила Лэйси, прокладывая нам дорогу к бару. Она тянула меня за кружевной корсет. – Власть тебя заводит.

Я едва слышала ее из-за оглушительной музыки и почти одурела от шума, мельтешащих огней и противного вкуса пива, которое она влила мне в горло, но почему-то казалось, что я поступаю правильно и хорошо. Может, потому что Лэйси не ошиблась и мне понравилась власть, а перетянутая, как сосиска, грудь внезапно исполнилась волшебной силы. Сначала нас без вопросов пропустили в клуб, потом почти сразу появились бесплатная текила и полкосяка. Я привыкла, что люди глазеют на Лэйси. Тем вечером, то ли из-за моего декольте и черной помады, которой Лэйси заставила меня намазаться, то ли из-за кожаного шнурка-чокера на шее, который словно нашептывал: «Я буду твоей рабыней», смотрели уже на меня.

А потом то ли корсет, то ли текила, то ли Лэйси втолкнули меня в тесный, на одну кабинку, туалет вместе с каким-то чуваком, который, по ее словам, вроде бы стоял за прилавком в нашем музыкальном магазине, хотя я не узнала его и подумала, что ее, наверное, сбили с толку его длинные сальные волосы – такие же, как почти у всех парней, скучавших рядом с танцполом. Был ли это Красавчик Грег, на которого мы пялились две субботы подряд из-за стойки с записями христианских госпелов,