пристально наблюдала за Любой. Одноклассница ей не нравилась: в начальной школе Варю одевали скромно, зато у Поспеловой были самые красивые платья, кофточки, туфельки. Любу наряжали с иголочки, как маленькую принцессу.

Ещё Антонина говорила, что Поспеловы выстроили огромный дом на переулке, где все строения стоят один краше другого. Женщины охали да причитали, как Любе повезло. Такую богатенькую, хоть и с физическим недостатком, всегда замуж возьмут (ни тётя Тоня, ни мама Вари в браке не были). Варя вспоминала эти слова, когда некоторые ребята, приходя в гости, посмеивались над её скромным жилищем. Особо грубые называли её дом спичечной коробкой. Девочка, сильная духом, не показывала обиды и шутила вместе с насмешниками. А после каждый раз спрашивала родительницу:

– Мама, почему бы не купить хату побольше? У нас же много денег! Зачем живём здесь?

– Что ты, доченька! Дом – моё прикрытие. Приедут из органов, посмотрят, зайдут – и сразу поймут, что живём на одну зарплату. Лишнего нет, тем более незаконного. Тебе что, вещи какой не хватает или на расходы добавить?

– Причём здесь это?! Мы выглядим как нищие! Приятели ржут с нашей хибары! Надоело!

– Пусть смеются! Когда поступишь в один из лучших университетов страны, они захлебнутся от зависти! Я дам тебе, милая, всё, что захочешь, и квартиру в Краснодаре куплю! А может, и в Москве. Нужно немного потерпеть!

– Зачем?

– Чтобы срок давности документов истёк.

– Пока грёбаный срок истечёт, меня из-за нашего курятника замуж крутой жених не возьмёт!

«Сколько ни ходи на дискотеки, сколько ни общайся, всем нужны жёны побогаче. Не хочу остаться одна, как мама! А Поспелову возьмут. Гадская мышь! Хотя кому эта немая целка-кривошея нужна?»

Физический недостаток Любы и её замкнутость – единственное, что успокаивало Варю. Ей было отрадно, что Поспелова в классе не нравилась многим, и Илютина старалась при любой возможности ухудшить положение и без того пугливой девушки. Она поддерживала с руками и ногами любую выходку Тимона и его свиты в адрес Любы. И сейчас, перед уроком физики, Варвара не преминула вывести разговор в сторону ненавистной одноклассницы, болтающей в стороне с глубоко не интересными тихушницами Верой да Софией.

– Тим, смотри, какая Поспелова довольная! – язвительно запела Варвара. – Стоит лыбится! На кофте пуговку верхнюю расстегнула! Влюбилась, наверное!

– Да кому обезьяна нужна?! – обрезал Варю Тимофей и с досадой уставился на предмет своих насмешек.

– Зачем она вам?!.. Забудьте, смешные! – закатила глаза Даша Бутенко. – Илютина, блин, сколько я говорила! Ну какие у Поспеловой могут быть женихи? Разве можно познакомиться с парнем, не посещая дискотеки? Сидя дома?

– Чего тогда мышь довольная? Наверно, какому-то лоху подзаборному сгодилась. Что думаешь, Тимон? – продолжила Варя, не желая отказываться от развлечения.

Люба, учуяв надвигающуюся неприятность, посмотрела на компанию. Румяное лицо её посерьёзнело, улыбка потухла.

Варя и Тим, поймав затравленный Любин взгляд, ехидно переглянулись да – зло и громко, напоказ – прыснули от смеха. Тихоня потемнела и отвернулась, будто ничего не видела.

– Варька! Прекрати, говорю! – зашипев, толкнула подругу Дарья.

– Да я и не начинала! Ой, смотри, Поспелова расстроилась, хоть и притворяется! Богатые тоже плачут! Всё же хорошо, что мышь в «Торнадо» не ходит, а то б меня при её виде вечно блевать тянуло!

– У неё очень строгая мать, – произнесла Лыткина Катя. – Любу никуда не пускают.

– Это не мои трудности! – отмахнулась Варя. – Зато нашей классной мыши есть чем заняться в четырёх стенах.

– В потолок пялиться? – схохмил Тим.

– Или шарахаться в своей махине из угла в угол, пугать барабашку. Так и дни пройдут, пенсия наступит…

Степанченко с Варей опять, весело переглянувшись, издевательски расхохотались.

– Примерно так и есть, – улыбнувшись, согласилась Катя, мельком глянув в сторону тихони.

– Чё, колымага реально по углам сутками болтается?! – заинтересовался Тимон.

– Не совсем. Она пашет по дому как папа Карло. Особенно летом.

– Да, я свидетель! – вклинилась Камилла. – Там летом целый консервный завод!

– Откуда знаешь? – подпрыгнула Варя.

– Я же раньше бывала у неё в гостях, как и Катя. Летом сколько приходила – Любка вечно сидит перебирает несколько тазов чего-нибудь. Яблоки или вишню, огурцы, например. Потом сама банки закручивает.

– Ой, трудяжка, надо же! Пара тазиков, – Варя изобразила диаметр крупного салатника.

– Не-е-е, Варюнчик! Тазов во-о-от таких!!! Огромных! Железных!

– От работы кони дохнут, – Илютина нахмурилась, не желая мириться с трудолюбием ненавистной ровесницы.

– Вот Поспелова и выглядит, как моль полудохлая, – заметил Тимофей, а потом прыснул: – Ни хрена ж семейка прожорливая!

Компания оценила хохму и залпом заржала.

Поспелова слышала всё, до единого слова, и не понимала, что плохого в домашнем труде и зачем Камилла подлила масла в огонь. Хоть высмеивала Любу не Виноградова, девочке всё равно было обидно. Ведь когда тихоня приходила в прошлые годы в гости к брюнетке, то нередко попадала на Камиллиных родителей, консервировавших дары лета. Да, Виноградову в отчем доме никто пыхтеть над тазами не заставлял, но это же не значило, что нужно докладывать Илютиной и Степанченко, как проходит каждое Любино лето.

«Им смешно, потому что они тунеядцы. Бездельники, не способные себя обеспечить хорошей домашней едой на зиму. Ни на что не способны, ничего не умеют. А потом зимой тратят лишние деньги на некачественную заводскую еду и дорогущие, пропитанные насквозь химией заграничные овощи да фрукты», – пронёсся ветром в мыслях подбадривающий мамин голос.

Ученики 10 «А» с лёгкой руки Илютиной, Лыткиной и Степанченко считали Поспелову девочкой богатой лишь потому, что на переулке Солнечном под номером 27 красовался огромный белый дом.

Не каждая семья в советское время, канувшее в прошлое, могла позволить построить больше, дороже, лучше, чем у соседей. Этот огромный дом – детская мечта мамы, которая когда-то хотела, чтобы вся семья, её дети жили вместе, рядом. В молодые годы женщина занимала высокую, весьма почетную должность на ж/д и получала хорошую зарплату. Александра Григорьевна могла при помощи связей достать дефицитные качественные материалы, оплатить работу строителям.

№ 27 вырос быстро. Любиному брату, Саше, было тридцать лет, и отчее гнездо было его ровесником. А потом наступили девяностые годы. СССР распался. Прежний мир рухнул. И жизнь семейства Поспеловых навсегда изменилась вместе со всей страной.

«Получается, конкретно эта кучка меня ненавидит за большой двухэтажный дом? – недоумевала школьница. – Можно подумать, они живут хуже, или у них денег меньше! Мне теперь ненавидеть Илютину за сто одёжек, а Лыткину за то, что её мама – школьный секретарь? Я должна мечтать нагадить в душу Степанченко, потому что у него есть два старших брата?»

Тихоня искренне не понимала ребят. Она, конечно, гордилась