вышел на связь со шведскими властями, так что уже 1 июня главнокомандующий военно-воздушными силами генерал Карл Амундсон представил правительству план шведской экспедиции, организованной ради спасения знаменитого соотечественника, доцента Финна Мальмгрена. Также Рисер-Ларсен тайком связался с Советским Союзом и начал переговоры о привлечении к поискам двух самых больших в мире ледоколов, «Красина» и «Малыгина».

Как только стало известно об исчезновении «Италии», норвежская пресса кинулась опрашивать известных полярников, и все они сходились в одном: покрытые льдами морские просторы к северо-востоку от Шпицбергена были едва ли не худшим местом, где только мог приземлиться дирижабль. Эти пустынные места с трудом достижимы для собачьих упряжек с земли, почти недостижимы для полярных кораблей и лежат за пределами дальности полета двух самолетов, которые выслала на север Норвегия. Все говорили одно и то же: самые высокие шансы на обнаружение итальянского экипажа, живого или мертвого, — у русских ледоколов и самолетов с большой дальностью полета.

3 июня старший лейтенант Харальд Стюр и механик Ярл Бастё посадили самолет «Ганза Бранденбург F.38» на аэродроме в Бергене и проследили за его погрузкой на угольный транспортник «Ингерфире». Рисер-Ларсен ехал ночным поездом. Возможно, он просидел всю ночь, работая над планом спасательной операции. Перед самым отправлением поезда он успел получить радиограмму от «Читта ди Милано», сообщавшую, что в Ню-Олесунне имеется лишь 5 т авиационного бензина — слишком мало, чтобы обеспечить запланированную разведку на двух «Ганзах». Позже Рисер-Ларсен отметил этот факт в рапорте командующему ВМФ. Сквозь строчки рапорта сквозит раздражение: «Я исходил из того, что топливо доставлено на Шпицберген экспедицией „Италии“ в количестве, необходимом для осуществления всех предполагавшихся перелетов и возвращения в Европу, а также что там имеется соответствующий резерв» {27}.

Утром в понедельник, 4 июня «Ингерфире» бросил якорь у пристани в Харстаде и принял на борт 34 барреля авиационного бензина, то есть приблизительно 7 т. Через несколько часов корабль, несмотря на сильный северо-восточный ветер, двинулся на север. Ночью гик вклинился под крыло «Ганзы» и погнул один из штагов[37]. Рисер-Ларсен старался не показывать своего нетерпения и досады. Корабль плыл вперед.

Тем временем Люцов-Хольм продолжал разведку с борта «Хобби». Если после крушения «Италии» кто-то выжил, то в самом худшем случае они сейчас на леднике или в море на паковом льду без снаряжения и продовольствия. По радио ничего не было слышно, и никаких следов дирижабля до сих пор обнаружить не удалось. Но капитан Аструп Хольм и ледовый лоцман Юн Нэсс не сдавались, проверяли каждую трещину и канал, по которому можно было пробиться на восток. 5 июня вокруг них вновь сомкнулись паковые льды, и «Хобби» пришлось отступить к западу, чтобы найти разводье, с которого «Ганза» смогла бы взлететь. Наконец у верхней границы дрейфующих льдов, на северной широте 80°12′ и восточной долготе 13°30′, они отыскали подходящий канал. Он был совсем недалеко от последних переданных с «Италии» координат, поэтому важно было обыскать этот район одним из первых. Погодные условия оставляли желать лучшего: нижняя граница облаков на высоте 300 м и порывы шквального ветра со снегом. Люцов-Хольм коротко заметил: погода может и ухудшиться, причем быстро, так что тянуть с вылетом не стоит. Летчики, капитан, ледовый лоцман и каюры согласовали подробный план полета.

Тем же вечером, 6 июня, Люцов-Хольм и Мюре совершили очередной вылет, заправившись топливом на четыре с половиной часа полета. На борту «Хобби» уже привыкли к тому, что самолет может взлетать и возвращаться в любое время суток. Поэтому никто не волновался, хотя Люцов-Хольм и Мюре летели одни и без радио. Спустя четыре часа после вылета самолет все еще не вернулся на чистую воду у мыса Грохукен. К бортам корабля ветер нанес с севера большие льдины. У экипажа не оставалось выбора — «Хобби» нужно было уходить на восток, с вороньего гнезда[38] там просматривалась чистая вода. Капитан надеялся, что Люцов-Хольм, вернувшись, оценит ситуацию и догадается последовать за ними в бухту Моссель.

Время шло. Миновали целые сутки, а знакомый приближающийся шум мотора так и не раздался. Каюр Рольф Тандберг сделал мрачную запись у себя в дневнике: «Если такой опытный и толковый пилот, как Люцов-Хольм, пропал в самом начале поисков, то сколько еще жизней оборвется во время спасательных работ?» {28}

Глава 8

Пассажир

Возвращение домой в Свартскуг после бесполезного пребывания в отеле «Виктория» немного успокоило Амундсена, но ненадолго. Настало время всерьез ответить на попытку бывшего заместителя его свергнуть. Амундсен пытался умерить раздражение, но не мог. Не стало лучше и на следующий день, когда доставили газеты. У всех вдруг появилось мнение о том, как надо спасать Нобиле. Гуннар Исаксен договорился с капитаном полярной шхуны «Квест» Людольфом Шельдерупом. Молодой ученый Адольф Хуль полагал, что дирижабль отнесло к Земле Франца-Иосифа и надо привлечь российские ледоколы. Он явно не знал, что за помощью уже обратились. Отто Свердруп высказался о сложностях проведения спасательной экспедиции к северо-востоку от Шпицбергена. Многочисленные корреспонденты публиковали интервью и путевые заметки со Шпицбергена, из Тромсё и из-за рубежа. Даже Уилкинс и Эйельсон готовы были прийти на помощь — в разгар своего триумфального марша по Европе. Ходили слухи, что Фритьоф Нансен предлагал экспедицию на американском или британском дирижабле.

Руал Амундсен в беспокойстве бродил по дому. Неужели ему придется отступить? Казалось, решением была поддержка старого друга Линкольна Элсуорта — человека, на деньги своего отца сделавшего возможными экспедиции на N24 и N25, а затем профинансировавшего полет на «Норвегии» через Ледовитый океан. Элсуорту, так же как и Амундсену, не нравилось поведение Нобиле после экспедиции.

Несколько месяцев назад Амундсен получил дружеское письмо от американского путешественника с приглашением пожить на вилле в Италии, которую тот унаследовал. На сей раз Элсуорт публично приглашал его возглавить частную спасательную экспедицию {29}. «Афтенпостен» сообщала: «…в случае необходимости он готов предоставить себя и свои средства в распоряжение экспедиции по спасению Нобиле, но с непременным условием: экспедицию организует и осуществит Руал Амундсен» {30}. У Амундсена не было причин не доверять своему давнему другу. Возможно, он видел и иронию в том, что спасать итальянца будут как раз они двое.

Они познакомились осенью 1918 года в Париже, в отеле «Ле Мерис», но американец тогда на Амундсена впечатления не произвел. Элсуорт был с сестрой и грезил полярными путешествиями. Можно ли ему принять участие в экспедиции норвежского полярника на «Мод»? Амундсен дал понять, что свободных мест нет. У 38-летнего Элсуорта не было