теперь вот так просто с зимой общаешься, с каких пор?!

И как же он не понимает, что если я что-то умею, это вовсе не значит, что хочу его затмить, что посягаю на что-то.

По крайней мере, не в этот раз.

Я бегу не глядя по сторонам, Джек бухтит рядом, но замолкает, когда замечает возле памятника с птичьим гнездом на голове, ту самую маленькую, бедную девочку.

Она сидит в простом, заштопанном в разных местах платье, подложив под себя ноги, с коробком спичек в руках, замёрзшая и недвижимая.

Неужели… не успели?

Я кидаюсь к ней, пытаюсь растормошить, и — о, небеса и нижние, и верхние и какие угодно! — она разлепляет будто замёрзшие веки.

— Всё хорошо, мы нашли тебя, — шепчу я, — мы нашли тебя.

— Отойди, — рыкает Джек.

Он поднимает девочку на руки, просит обнять себя за шею, и мы переносимся к лавочке «Платья и шубки от Сандры».

— Как хорошо, — улыбаюсь я и, не подумав, целую его в щёку.

Он на пару мгновений замирает, собирается что-то сказать, но вместо этого заносит девочку в дом и оставляет на кресле.

— Я… — шепчет она. — Видела вас.

— Это потому что у тебя есть магический дар, — он улыбается, садится на пол и их глаза оказываются на одном уровне.

— А у вас в волосах — огонь. Я как раз мечтала об огне. Я осмелилась открыть коробок спичек, но они так быстро затухали… — она хмурит светлые, едва заметные бровки.

А она ведь босая, что уже удивляться насчёт шапки и накидки, если даже этого нет…

— Видишь, как здорово всё получилось? — улыбаюсь ей. — Джек тебя спас.

Он начинает ухмыляться, довольный до нельзя, но это ненадолго, потому как девочка поправляет меня:

— И ты тоже.

Он поднимается и уходит, видимо, подкинуть дров, ведь оставляет после себя шлейф холода и мрака.

— Это Джек? Хозяин зимы, да? Я почему-то это знала. Когда гуляла по городу… Я не поняла, что осталось тело.

— Почему же не пошла домой?

— Я так и не смогла продать спички, папа сегодня был очень-очень злым. Я знала, что ночью люди не ходят, и я не смогу ничего продать. Но на улице лучше, чем вернуться к нему. Да и… дома тоже холодно.

Я знала, что не все дети живут так хорошо, как Стелла и Роуз, но чтобы настолько… Это не укладывается у меня в голове.

— Как тебя зовут? — подхожу к ней, и касаюсь волос, опасаясь, что вновь могу их не почувствовать, что у нас ничего не вышло.

— Ель, можно Ёлка. А ты? Я знала, что Джек — это Джек, хотя и представляла его совсем другим. Холодным. С длинной седой бородой… — она дрожит вместе со звонким голоском, и я накрываю её одной из меховых накидок. — Но не могла понять, кто ты.

— Как и ты — маленькая, ладно, большая ведьма.

Ёлка смеётся слабо.

— Правда? А я так не подумала…

У меня замирает сердце от мысли, что мы могли её не спасти. Судьба ли, что оказались здесь? Или просто совпадение? В любом случае, я так никогда не радовалась, как в это мгновение.

И господину зла не всё равно, я не сомневаюсь в этом.

Наконец, мне удаётся взять себя в руки, утереть слезу и отправиться на поиски свечей.

— А ты живёшь одна с папой?

— Почти, мама умерла, я уже плохо её помню. Но с ней было лучше. Папа часто злится. И его новая жена — тоже.

Как же её теперь отпустить домой?

Я нахожу длинные толстые свечи в одном из ящичков и заглядываю в каморку к Джеку, который едва-едва помещается рядом с маленькой печкой.

— Чего тебе? — рычит он. — Зачем нам девчонка? Ты хочешь опоздать на четвёртое испытание?

— А что там будет? — усмехаюсь я.

— Изольда!

— Ладно-ладно, — я касаюсь его руки. — Мне нужны твои золотые монеты, господин зла.

— Женщины! До чего же алчные создания…

— Ты ведь хочешь понравиться ей?

— Кому? — оборачивается он, чтобы окинуть меня недоумевающем взглядом.

— Девочке. Её зовут Ель.

Он ухмыляется.

Вижу ведь, что хочется сделать что-то хорошее, да отчего-то не решается. Но не превратиться же от света добра в громадный валун!

— Идём, — подаю руку и он, прищёлкнув языком, подхватывает меня на руки, когда мы выходим из каморки.

— Мне нужно зажечь здесь свет… — охаю я, — но где же взять огонь!

— Так ведь…

— Джек!

— Ах, да… Ёлка, ты не продашь мне спички?

Она оживляется и несмело кивает. Видимо, только-только полностью осознав, в какую компанию попала.

Как бы не выглядел Джек, добрых историй про него не больше, чем крысиных слёз.

И всё же он может очаровывать. Уж я то знаю…

Ель протягивает ему коробок и получает тяжёлую монету.

Когда меня, наконец, отпускают, я зажигаю свечи и расставляю их на столиках и подоконниках.

Теперь здесь тепло, светло и уютно.

Осталось только раздобыть еды для нашей находки.

— Итак, девочки, как насчёт того, чтобы переодеться? Здесь и полка с сапогами есть!

Эту самую полку Джек выдирает из стены и ставит в центр комнаты с широкой улыбкой, будто бы так и надо.

Нет, Сандра точно убьёт нас!

— Что здесь происходит? — будто подгадав момент, разливается холодной водой женский голос позади меня.

Глава 22. Три ведьмы и тролль

— О, моя дорогая! — ухмыляется Джек. — Что ты здесь делаешь?

Я оборачиваюсь так, чтобы прикрыть собой маленькую Ель. Мало ей испытаний, не хватало только ещё больше испугаться!

Тролль вполне себе расслаблен, ведёт плечами, подпинывает полку с сапогами, а ведьма… типичная ведьма?

Есть такие, рядом с которым любая начинающая колдунья, почувствует себя заправской стряпухой и неудачницей.

Нежные, хрупкие девочки с волшебным даром знают, что не годятся в настоящие ведьмы — характер не тот.

И это становится особенно заметным на фоне таких роскошных женщин, как та, что сейчас переводит взгляд с Джека… на меня.

— Он спрашивает Сандру Бишоп, что она делает в магазине «Платья и шубки от Сандры», — проговаривает и выпускает тонкую струйку дыма.

Папироса тонкая с металлическим держателем.

На ней зелёный полушубок с массивным капюшоном, огромная фиолетовая шляпа, отделанная мехом, клетчатая юбка и остроносые сапоги. Лицо не обделено длинным, выразительным тем же самым, чёрные глаза поблёскивают будто бы предвкушением пакости, тонкие губы щедро впитали в себя ярко-красный цвет и будто именно от этого изгибаются в элегантной усмешке.

Она явно не целительница-затворница, какие бывают в некоторых деревнях, но как умудряется спокойно жить в городе среди людей