— Значит, собрались меня обокрасть?

— Твой господин пришёл почтить это место своим присутствием. К тому же, ночью не бывает покупателей, и мы ничем не помешаем.

Я выгибаю бровь. Тролль ведёт как всегда вальяжные речи, это можно понять. Но отчего Сандра говорит так, будто бы может что-то сделать против него? Ведь нет на свете существа, сильнее господина зла. И где же страх и почтительный трепет?

Видимо, так же, где и мой собственный.

— Мне думается, днём, дорогой Джек, уже нечего будет продавать.

Она делает шаг вперёд, и я понимаю, что ей больше лет, чем мне показалось вначале. Не старушка, конечно, но уже можно сказать, что в возрасте. По крайней мере, по квалификации Бруклии, которая больше всех прочих учила меня, как нужно воспринимать и оценивать окружающий мир.

— Какого ты обо мне мнения? — хмыкает Джек, — ведь я пришёл не с пустыми руками.

И он достаёт из кармана, как я полагаю, мешочек, полный монет.

У Сандры загораются глаза.

— Ну раз так, я сделаю вид, что не видела этого… — она указывает на выдранную полку пальцем, что унизан перстнями.

Сладко улыбается, облизывает губы, собирается что-то достать из мешочка, но…

Втягивает носом воздух и спрашивает:

— А что это за юная колдунья?

Знаю, что Ёлку не спрятать, но мне не хочется их знакомить. Всё-таки столько баек ходит о том, что ведьмы нет-нет, да предпочитают иной раз на ужин детей.

Я сама не такая, но по себе же нельзя судить, правда?

— Я!

— Да ты здесь причём, Изольда?

Вздрагиваю, потому что не помню, чтобы представлялась ей.

— Откуда…

— Зима сказала…

Джек закатывает глаза и хмыкает:

— Изольда, хватит перетягивать на себя внимание!

Сандра хохочет и подходит к девочке, которая рассматривает её со смесью страха и любопытства в глазах.

— Не боишься злого тролля?

— Он добрый, — хмурится Ёлка, — он спас меня.

— Да, добрый, — кивает Сандра, вроде бы удовлетворённая ответом. — Сейчас и правда ночь, — отходит она к одному из шкафчиков, чтобы достать пузатую бутылку. — Я избавилась от своего мужчины, он мне наскучил. Скоро Новый Год! Нельзя тащить в него всякое барахло. Так что и от старой коллекции платьев, пожалуй, будет к месту избавиться.

— Ты так говоришь каждый раз… — вставляет Джек.

И ведьма смеётся.

— В общем, я избавилась от него и решила зайти за бутылочкой припасённого на такой случай сливочного вэля. Кто-нибудь хочет вэль?

Джек, конечно же не отказывается.

Магазинчик платьев — на удивление уютный и просторный, это стало понятно после зажжения свечей. Ведь позади обнаружились примерочные и арка, за которой была ещё одна небольшая комната с нарядами. Там то, потряхивая в бутылке белый, словно молоко, вель и обосновались тролль с ведьмой.

Мне интересно, что обо всём этом думает Ёлка, ведь столько злых персонажей из сказок — перебор для одной маленькой девочки и одной зимней ночи.

Но она, пригревшаяся и измождённая долгой работой на холоде, уже задремала в кресле. Такая красивая, розовощёкая, светловолосая…

Я подхожу к зеркалу в полный рост и рассматриваю своё отражение.

В последний раз делала это дома, прежде чем уйти.

Прошла будто бы не одна неделя, но на самом деле сколько… день? два? Хотя теперь будет уместнее считать ночами.

Ёлка маленькая, с жиденькими локонами с золотинкой и голубыми глазами. Могли ли я в детстве быть похожей на неё? Не помню. Ничего не помню.

И почему меня это никогда раньше не заботило?

Бруклия первые месяцы ахала — в основном только Бруклия, потому как девочки мало что понимали, а Робер, как и многие наши мужчины, никогда не был словоохотлив. Но потом и она перестала, привыкла к тому, что у меня нет прошлого. Что я родилась у них на глазах.

Но — странно — могла говорить и всё понимала. Не путала птицу с собакой, а чайник со сковородкой.

Кто-то ещё звал меня снежным духом, говорили, что я пришла из леса, чтобы растаять, когда проклятье Джека спадёт — летом.

Но вскоре все убедились, что я живая, тёплая и вполне себе милая девушка.

Им было удобно со мной. Мне тоже.

Сейчас всё иначе. И я начинаю задаваться вопросами такими простыми и такими сложными одновременно.

Кто я? Откуда? Почему меня неумолимо тянет к ледяному дракону?

Что скрывает Джек?

Что скрываю я сама?

Вглядываюсь в отражение, оно молчит и лишь тоненько усмехается, давая понять, что не раскроет никаких тайн.

Что ж, раз так, то с внутреннего мира, стоит переключиться на внешний. Пока что. Ведь здесь довольно весело!

Вот только я выгляжу так странно, что, будь у меня другой характер, и взгляда бы не посмела поднять на красивого — тролля — мужчину рядом со мной.

Ну ладно — Джек. Я не совсем понимаю, зачем этот дикарь вообще носит штаны. Но что бы подумал Робер, застав меня в таком виде? Самодельная шуба из шкур, словно я человек из начала времён, голые ноги, за которые не кусает мороз, сапоги. Встрёпанные косицы. Осунувшиеся немного лицо.

Растеряла бы я всё очарование в его глазах?

Задумавшись об этом, будто впервые, я вдруг чувствую себя какой-то неладной, неправильной… и уязвимой.

Мне не хочется, чтобы на меня кто-то смотрел, даже господин зла, даже Сандра, даже маленькая Ёлка.

Какое, однако, странное чувство.

И в тот момент, когда оно достигает своего пика, заставив меня тревожиться, позади появляется ухмыляющийся, пылающий как всегда, Джек.

— Любуешься собой, Изольда? — его голос немного более хриплый, чем обычно, и это заставляет меня насторожиться.

Он подходит, обнимает со спины, чуть притянув к себе, я тут же отвожу взгляд от зеркала, чувствуя, как неумолимо краснею. Хочется сказать: «Издеваешься?». А потом: «Отпусти!». Сама себе удивляюсь. Столько странных чувств кружатся во мне, словно колкие снежинки. Сердце колотится в груди громко и быстро, и Джек, будто услышав, кладёт на него большую, горячую ладонь и выгибает бровь.

— Ты нравишься мне, — выдыхает он.

Глава 23. Новое платье

— Что? — спрашиваю я, ахнув и замерев, будто маленький зверёк от испуга.

Я не понимаю, серьёзно он или шутит. И как мне реагировать. Что думать? Что делать? Когда я поняла, что нравлюсь Роберу, точно знала, что он не позволит себе ничего лишнего. Только сделает предложение, от которого я откажусь. Тролль же… едва ли знает, что это такое, судя по привычке касаться меня так, будто бы у нас есть какие-то договорённости.

Я знаю, он считает всех ведьм своими.

И что на любую