словно месячные, а в следующую ты пытаешься очаровать меня парой ямочек на щеках и этими чертовыми ресницами.

Странная претензия привела меня в замешательство. При чем тут, черт возьми, мои ресницы?

– Опять же, я не…

– Это несправедливо! – Она размахивала руками, расхаживая по кругу.

Это было слишком весело. Даже веселее, чем можно было надеяться, и я поклялся удвоить усилия, чтобы она чаще теряла самообладание. Я пытался разобраться, почему ей не нравились мои ресницы, когда она снова начала говорить: – Я надрывала задницу всю свою жизнь ради места в компании и не позволю тебе все испортить! – Теперь она действительно была вне себя от ярости. Новая миссис Блэкстоун становилась дикой, когда злилась. – Я не одна из твоих поклонниц, Скотт. Я не клоун! Я первоклассный переговорщик и чертовски хороший юрист!

Клоун? Последнее, о чем я когда-либо думал, это о Сидни в роли клоуна. Напоминание о том, что она была юристом-кровососом, однако, подорвало веселье.

– И не напоминай.

– Очевидно, я должна! – Она перестала наматывать круги и уставилась на меня. – Знаешь что, мне надоело все это терпеть!

Я наблюдал, как она стремительно мчится по дороге, а ее светлый хвостик раскачивается взад-вперед, и чувство беспомощности постепенно вытеснило из меня все веселье. Сидни вполне могла стать следующим генеральным директором «Блэкстоун», но здесь, на просторах дикой природы, мое слово имело больший вес. Моей обязанностью было обеспечивать ее безопасность, и будь я проклят, если она причинит себе вред, только не в мою смену. Ей предельно ясно нужно было дать понять, что здесь я главный, и сейчас наступил подходящий момент, чтобы это сделать. Я завел грузовик и проехал дальше по дороге, слегка ее подрезав.

– Уезжай, Скотт.

Мгновение спустя она оказалась в моих руках.

– Ты что, потерял свой… А-а-а-а-а!!! Отпусти меня!

Перекинув Сидни через плечо, как мешок с комбикормом, я обошел машину с пассажирской стороны, открыл дверь и осторожно посадил ее на сиденье.

– Я не шутил. – Я закрыл своим телом участок дороги между открытой дверью и салоном машины, чтобы преградить путь к отступлению; она свирепо смотрела на меня. – Если с тобой здесь что-нибудь случится, никто не придет на помощь.

И это не шутки. Мать-природа была жестокой, ее нужно было уважать. Беспечное отношение к возможным рискам могло привести к тому, что тебя убьют.

Сидни выпрямилась на сиденье и уставилась в лобовое стекло, ее лицо было спокойным, гнев выдавали только сжатые губы.

– Отвези меня обратно в хижину, пожалуйста.

Она вернулась к излюбленному занятию – изображению ледяной скульптуры. Да будет так. Я захлопнул пассажирскую дверь и сел за руль. Я был прав. Я знал, что был прав, и все же не мог избавиться от чувства, что меня снова выставляют плохим парнем. Тем не менее нужно было загладить вину за свое поведение в последние дни.

– Не бегай в сумерках. В это время медведи более активны, а с наступлением тепла многие из них поздно впадают в спячку. Поздним утром безопаснее всего. Не ходи без телефона, слушай музыку на низкой громкости и всегда носи с собой спрей от медведей.

Я потянулся через ее ноги, открыл бардачок, и рука нечаянно задела ее бедро. Сидни резко выдохнула и раздвинула ноги. Поспешность, с которой она это сделала, выдала ее. Если честно, я допускал возможность, что на самом деле я не так безразличен ей, как она заставила меня думать.

– Ты давишь на меня.

А может и нет. Возможно, я выдавал желаемое за действительное. У ледяной принцессы было примерно столько же шансов испытывать ко мне сексуальное влечение, сколько у меня к Йети Джоджо – одному из работников ранчо. Джоджо прозвали Йети не за его размеры, а скорее за обилие волос на теле. Так что да, шансов было ноль.

– Мисти просто моя подруга, – начал я.

Это лучшее, что я мог сделать, учитывая, что у меня никогда раньше не было жены… или девушки. Ни разу почти за два десятилетия. Сидни начала напевать смутно знакомую песню.

– Что это?

– Send in The Clowns[9]. И не оскорбляй мой интеллект.

– Но это правда.

– Тебе, конечно же, было с ней очень весело.

– Иногда мне нравится компания женщин, с которыми я в прошлом спал.

Черт. Я не должен был этого говорить. Во всяком случае, не так. Как будто пытался оправдаться. Я понял, что слова подобраны неправильно, как только они слетели с губ, и все же был неспособен контролировать себя рядом с ней. Чем холоднее и сдержаннее Сидни становилась, тем больше я терял самообладание.

Схватив баллончик со спреем, я протянул его ей:

– Смотри, чтобы тебя не съели.

Почему это прозвучало так непристойно?

У этой женщины талант изменять меня. Я с трудом узнавал себя в эти дни. Когда я уезжал из Нью-Йорка, поклялся измениться, стать лучше. Лучшим человеком. И все же в последнее время постоянно вел себя как мудак. Я искоса взглянул на жену. Мне могло и повезти, возможно, она ничего не заметила и ей было все равно. Сидни все время была занята работой.

Захлопнув бардачок, я развернулся на пустынной дороге.

– Что сделало тебя таким, Скотт? Раньше ты никогда не был настолько озлобленным.

Я не сводил глаз с дороги. Моя теория не оправдалась.

Сидни

– Что это, черт возьми, такое?

Я оторвала взгляд от греческого йогурта, который ела, сидя на диване с моими мохнатыми приятелями, и невинно наклонила голову, разглядывая картину в рамке, которую держал Скотт. Сильнее натянув вязаную шапочку цвета радуги, я вздохнула. Если бы не шапка и перчатки без пальцев, которые Миллер прислал мне в качестве свадебного подарка (нахальный ублюдок), у меня бы стучали зубы.

– Я задал тебе вопрос. Что произошло с моей комнатой?

Декорирование как способ отомстить. Это вещь. Попробуйте.

В общем, я была сыта по горло выходками Скотта и не собиралась больше их терпеть. Он унизил меня – и не один раз (сценой у стойки бара), а дважды (закинув меня на плечо, как будто я была его вещью, и бросив в грузовик). С меня довольно. Его ночные вылазки. Холод. Одиночество. Я была близка к тому, чтобы сломаться. Нужно было что-то делать. И я сделала. Он хотел проникнуть мне под кожу? Я тоже так могла. Его кожа станет моим любимым нарядом – и говоря это, я не имела в виду ничего неприличного.

– Подумала, что твою комнату не помешает немного украсить.

Я облизала ложку. Затем пару раз хлопнула ресницами, изображая саму невинность.

Назвать выражение лица Скотта растерянным значило нагло соврать. На мгновение мне показалось, что его голова вот-вот взорвется. Пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от громкого смеха.

Спасибо, Amazon Prime.

– Ты думала, что развешивание этих отвратительных картин с клоунами в моей спальне я приму за ее «украшение»? Ты пытаешься добиться того, чтобы мне снились кошмары?

Взгляд упал на его обнаженную грудь, затем на низко сидящие джинсы. Я сделала глубокий вдох. Вид его тела начисто лишал меня способности трезво мыслить. Несмотря на холод, из меня текло, как из прорванной трубы. Мне нужно было почувствовать прикосновение другого человеческого тела, немедленно. Прежде чем я правда сделаю какую-нибудь глупость.

– Ну?

Скотт ввалился в дом чуть позже часа ночи и не поверил своим глазам, когда увидел, что я сижу на диване – все еще не сплю. Я решила