Однако следующие посланники в его лагерь в Малой Азии оказались недальновидными и заняли жесткую позицию, жалуясь, что обещанные деньги не были выплачены, и даже требуя увеличить сумму. Они позволяли себе при этом демонстрировать скрытую угрозу и намекнули султану, что претендента можно использовать. В ответ на это великий визирь Халил, знавший характер своего юного господина лучше, чем кто-либо другой, посчитал необходимым, как цитирует Гиббон, предупредить послов: «Вы, глупые и жалкие римляне, нам известны ваши замыслы, а вы даже не подозреваете о таящейся в них опасности для вас самих! Осторожного Амурата больше нет; его трон занят молодым завоевателем, которого не могут связать никакие законы и никакие препятствия не могут остановить… Зачем вы пытаетесь испугать нас тщетными и косвенными угрозами? Освободите беглеца Орхана, коронуйте его султаном Романии; позовите венгров из-за Дуная; восстановите против нас страны Запада; и будьте уверены, что вы только спровоцируете и ускорите свою гибель».

Султан успокоил посланников любезными словами. Но император дал повод султану не соблюдать его прежнюю клятву уважать территориальную целостность империи. В Адрианополе Мехмед приказал изгнать греков из городов Струмы и конфисковать их доходы. По возвращении в Малую Азию, переправившись через Босфор в его самом узком месте, напротив замка, построенного султаном Баязидом на азиатской стороне в Анадолу Хисары, он приказал построить новый замок на европейском берегу, расположив его напротив первого, что на территории Византии. Это гарантировало османам контроль над проливом и обеспечило базу для намеченной осады Константинополя.

Император немедленно направил своих послов с заявлением протеста против нарушения существующего договора, напомнив Мехмеду, что Баязид спросил разрешения императора, прежде чем построить собственный замок. Но султан презрительно отказался принять послов. Когда работа над крепостью началась, император направил других послов с дарами, продовольствием и напитками, чтобы просить защиты для греческих деревень на Босфоре. И снова султан проигнорировал их. Когда прибыло третье посольство, требуя гарантии, что строительство замка не является подготовкой к нападению на Константинополь, Мехмед бросил послов в тюрьму и отрубил им головы. Это было равносильно объявлению войны. С тех пор в Константинополе воцарился страх. «Это конец города, — жаловались люди, — конец нашего народа. Это дни Антихриста».

Зимой 1451 года Мехмед приказал собрать около пяти тысяч каменщиков и других рабочих из всех провинций империи. Люди султана повсюду реквизировали строительные материалы, а следующей весной были разрушены церкви и монастыри, чтобы расчистить территорию и окрестности, а также обеспечить каменщиков строительными материалами. Султан лично занимался планированием стен замка и весной прибыл на стройку, чтобы осуществлять надзор и ускорить строительные работы. За четыре с половиной месяца замок был возведен и назван Богаз Кесен, что означает «Разрезающий пролив» или «горло». Греки называли его Румели Хисары, или Замок Румской земли, в отличие от расположенного на противоположном берегу Анадолу Хисары — Анатолийского замка.

Строительные работы были завершены, и султан со своей армией подошел к стенам Константинополя, где провел три дня, осуществляя разведку оборонительных сооружений. Затем он вернулся на зиму ко двору в Адрианополь, оставив в замке гарнизон численностью пятьсот человек. Он приказал, чтобы каждое судно, следующее через пролив в любом направлении, спускало паруса и становилось перед замком на якорь для получения разрешения продолжать плавание и внесения платы за право прохода. В случае отказа судно следовало потопить замковой артиллерией, состоявшей из трех громадных пушек, установленных на башне у воды. Каждая пушка могла выстрелить каменным ядром весом 600 фунтов.

Эти орудия были работой венгерского инженера по имени Урбан, эксперта по литью металла. Сначала Урбан предложил свои услуги императору, но тот не смог оплатить его труд и материалы, в которых он нуждался. Поэтому инженер предложил свои услуги султану, заявив, что может изготовить пушку, способную сровнять с землей стены не только Византии, но и самого Вавилона. Мехмед, интересовавшийся каждым новым изобретением военной науки, был полон решимости оснастить свои войска наиболее современным из имеющегося оружия. Он постоянно изучал технические руководства по строительству современных крепостей и осадных машин, консультировался с иностранными экспертами по вооружению, которых приглашал к своему двору. Так что он немедленно нанял Урбана за самую высокую плату и в качестве первого испытания его мастерства приказал изготовить пушку для башни новой крепости Богаз Кесен, достаточно дальнобойную, чтобы контролировать Босфор. Готовое через три месяца орудие сразу подверглось проверке: венецианское судно, шедшее по проливу с грузом зерна по пути в Константинополь, отказалось остановиться и было — весьма эффектно! — потоплено прямым попаданием ядра.

Тогда Мехмед заказал Урбану изготовить в литейной Адрианополя другую пушку, в два раза большего размера. Когда она была готова к испытаниям, для ее обслуживания и транспортировки сформировали отряд в семьсот человек с пятнадцатью парами волов, которые с большим трудом смогли сдвинуть ее с места. Это гигантское орудие длиной более 26 футов и диаметром 8 дюймов было заряжено ядром весом 12 сотен фунтов. Окрестных жителей предупредили, чтобы они не пугались звука выстрела. Потом фитиль был подожжен, и орудие, установленное неподалеку от дворца султана, произвело выстрел. Его звук был слышен на 10 миль вокруг, а ядро пролетело около мили и зарылось в землю на глубину 6 футов.

Восхищенный успехом этих испытаний, султан приказал выровнять дорогу и укрепить мосты, чтобы весной пушку можно было перевезти к назначенному для нее месту у стен Константинополя. Тем временем в литейных султана шла отливка других пушек, но меньшего калибра. Таким образом он создавал артиллерию, стрелявшую с помощью черного пороха, какой еще не видел Восток, хотя на Западе она была известна уже на протяжении столетия. Против этих орудий каменные стены, построенные в раннее Средневековье, больше не могли служить надежным средством защиты.

На протяжении зимы 1452 года султан был полностью занят приготовлениями к осаде Константинополя. Не зная сна, он ночи напролет изучал чертежи оборонительных сооружений города, планируя направления атаки, позиции войск, места установки осадных машин, батарей, производства подкопов. Он мог за полночь, одетый как простой солдат, всего лишь с парой спутников, бродить по улицам Адрианополя, чтобы знать настроение народа и солдат. Если кто-либо осмеливался узнать султана и приветствовать его, Мехмед, безразличие которого к человеческой жизни уже давно вошло в поговорку, на месте убивал такого человека кинжалом. В одну из ночей, в предрассветные часы, Мехмед послал за великим визирем Халилом, который из предосторожности взял с собой блюдо с золотыми монетами. Когда его спросили, зачем он это сделал, Халил ответил, что в обычае слуг султана приносить с собой подарки, когда господин неожиданно вызывал их к себе. Мехмед отодвинул блюдо в сторону, сказав: «Я хочу только одного. Дай мне Константинополь». После этого он сообщил Халилу, что осада начнется в самое ближайшее время. Отпустив его, султан вновь вернулся к своим планам.