Под ярким осенним солнцем его кожа, волосы, брови и глаза казались почти бесцветными. Он выглядел пришельцем с другой планеты. Старшая Школа Персикового Округа с ее четырьмя с лишним тысячами учеников всех рас и национальностей была воплощением разнообразия, но он такой был один.

И одевался так только он.

Интересно, где он покупал свою одежду? Все вокруг носили цветные «мартенсы», которые покупали с материнских кредиток в торговом центре, а Рыцарь носил угольно-черные ботинки, которые, казалось, ему прислали из армии. Все носили обвислые потрепанные джинсы, а у Рыцаря они были в обтяжку и закатаны так, что виднелись ярко-красные шнурки. Все носили клепаные ремни, но только не Рыцарь. Нет. Красные подтяжки. Весь его вид был классическим и иностранным. И привлекал меня до чертиков.

Почему человек, выросший в том же городе, где мы все, был таким… другим? Что с ним случилось такого, чего не случилось больше ни с кем? Что он такого испытал? Мне хотелось приоткрыть его бритый череп и заглянуть внутрь. Я подозревала, что его нутро окажется таким же темным, как внешность – светлой.

Без единого слова Рыцарь оттолкнулся от флагштока и направился в мою сторону. По мне пробежала дрожь, прежде чем я успела оценить язык тела и понять, что Рыцарь не злой. Счастливым он тоже не выглядел, он просто был… не злым.

Я остановилась, не дойдя до него пары метров, и он пошел ко мне, пока не оказался лицом к лицу. Тогда он протянул руку, ухватил обе лямки моего рюкзака и стянул их с плеч.

– Он легкий, – удивленно заметил Рыцарь.

Покраснев, я опустила глаза, а он закинул мой рюкзак за спину, как будто он был пустым.

– Ну… да… Я… я положила все в шкафчик. Извини.

Толстые пальцы схватили мой подбородок и приподняли его. Лицо Рыцаря заслоняло солнце, но я все равно прищурилась, глядя на него.

– В другой раз, когда какой-нибудь ублюдок доведет тебя до слез, не извиняйся. Поняла? – Его голос был тихим, но твердым.

Кивнув, я быстро заморгала.

– Тебе не за что извиняться.

Я снова кивнула, глядя на его губы. Глаза были слишком страшными.

– В другой раз просто дай ему ногой по яйцам.

У меня неожиданно вырвался смех, и тут подошли Ланс, Август и Колтон. При виде Рыцаря, наклонившегося и держащего мое лицо, на их лицах отразился ужас. Глаза Ланса сощурились в узкие щели.

Господи! Он ревнует?

Рыцарь опустил руку, и в ту же миллисекунду черты Ланса вернулись к своей обычной, безупречной форме. Улыбнувшись, словно ничего не было, Ланс кивнул мне и сказал:

– Эй!

Сглотнув и обретя присутствие духа, я ответила:

– Ну, чего?

– Ты, наверное, устала. – Ланс выразительно посмотрел на мой рюкзак, свисающий с плеча Рыцаря. – Потому что весь день была у меня в голове.

– Пшшш, – хихикнула я, впервые ощущая неловкость от присутствия аудитории. – Ты такой смешной.

Ланс улыбнулся в ответ, но эта улыбка быстро поблекла. Я почувствовала, что тень Рыцаря удаляется от меня.

Он что, уходит?

Повернувшись, я заспешила за ним, мальчишки пошли следом, а Рыцарь широкими, ловкими шагами пересекал всю парковку. Наконец он подошел к своему жуткому грузовику, припаркованному на траве, с передними колесами, поднятыми на камень. НИ ФИГА СЕБЕ. Он громоздился над нами, как белая волна прилива над каменистым берегом, угрожая убить нас всех.

Я смутно припоминала, что Рыцарь привез меня к Джульет в большом грузовике, но я не помнила, насколько он был большим.

– Залезай. – Рыцарю пришлось поднять руку почти на уровень глаз, чтобы открыть пассажирскую дверь. Он сунул мой рюкзак под сиденье и обернулся с нетерпеливым выражением на лице.

В кабине было одно двойное сиденье, там и сям заклеенное скотчем. Мы все никак не могли там поместиться.

Словно прочитав мои мысли, Рыцарь пояснил:

– Не они. Ты. А они поедут сзади.

Сзади? Типа вот там, в кузове? Вот прям так, в кузове грузовика?

Прежде чем я успела возразить, Колтон заорал: «Йа-а-а!» – и, вскочив на одну из шипастых метровых шин, перепрыгнул через борт в кузов. Оглядываясь вокруг, Колтон сказал:

– Эй, Рыцарь? А у тебя тут есть флаги, чтобы мы махали ими по пути? Я хочу поиграть в мятежников.

Ланс только ухмыльнулся и вскочил в кузов вслед за другом. Оказавшись в кузове, он повернулся и протянул руку Августу, но тот отмахнулся и залез сам – разве что несколько медленнее, чем те двое.

Удостоверившись, что все в порядке, я обернулась к Рыцарю, который так и стоял возле открытой пассажирской двери. Ну и как я должна туда забираться? Пол был на уровне моей груди, и там не было ни ступеньки, ничего, по чему я могла бы взобраться. В момент, когда я начала подумывать, не полезть ли к ребятам в кузов, Рыцарь обхватил меня за талию и поднял в воздух, осторожно опустив на потертое серое сиденье.

Я ничего не знала про грузовики, но было ясно, что этот малыш был старым. И выглядел так, словно его собрали по кусочкам из нескольких машин. Передняя панель была черной, а дверца бардачка – серой. Вместо радио был вставлен CD-плеер, но ниже него было и радио, по виду из 70-х годов. Ручка передач была новенькой, а потрескавшаяся кожа на руле явно родной. Я даже не могла понять, это «Форд» или «шевви». А может, оба сразу?

Я так и не знаю, как и когда Рыцарь успел взобраться на водительское место при том, что шина упиралась в кусок скалы, но дверь открылась, и он был тут, просто вот так.

Я как раз хотела спросить его, сам ли он собрал этот адский агрегат, но тут Рыцарь завел мотор, и я немедленно оглохла. Рессоры дернулись так, что мы подскочили, когда Рыцарь съехал задом с камней и заехал на тротуар. Где-то позади Колтон завопил «Ю-Ху-у!».

Рыцарь вырулил с парковки и дал газу. Двигатель чихал, кашлял и испускал за нами облака черного дыма, окутывая парней в кузове ядовитым облаком.

– Куда едем?

Я не была у Колтона дома несколько месяцев, но дорогу помнила отлично. И сам дом тоже. Облупленная краска. Потрескавшийся асфальт перед домом. Просевшая терраса, на которой Колтон поцеловал меня первый раз. Колючий коричневый диван, где мы целовались гораздо чаще, попутно даже снимая какую-то одежду.

Еще я помнила, что его мамы скорее всего там не будет, потому что она работала примерно на сорока семи работах, чтобы платить за этот кусок дерьма. Колтон был слишком избалован, чтобы найти работу и помочь ей, а его старший брат Джесс так и жил в Лас-Вегасе с их отцом, который, я была уверена, был одним из основателей Белой Змеи. Мать Колтона, Пегги, была бывшей фанаткой и так ею в душе и осталась.

– Ну, поезжай по семьдесят пятой и сверни направо после вафельной. Колтон живет в квартале сразу за ней.