брови, щёлкнул пальцами, и в следующий миг верёвка слетела на пол. Ли Цянь изо всех сил старалась не впадать в панику. Она поймала на себе пристальный взгляд Чжао Юньланя, её тело неестественно подалось вперёд, и зазвучал нарочито дерзкий голос:

– Раз убийца схвачен, что ещё вы хотите услышать? Я уже рассказала всё, что знаю. Который сейчас час? Я хочу домой.

Линь Цзин прекрасно подходил на роль плохого полицейского. Он ударил кулаком по столу и процедил:

– Сказали говорить, значит, говори. И по делу. Или ты преступника покрывать вздумала? Зачем? Что тебя с ним связывает?

Чжао Юньлань, как по сценарию, опустил руку на плечо коллеге и добродушно произнёс:

– Мы проверили твои слова. Тридцать первого августа в двадцать два двадцать ты встретила Лу Жомэй неподалёку от входа в университет и увидела за ней тень. В этом деле почти всё ясно, но лично у меня всё же осталась парочка вопросов. Например, когда ты начала видеть подобные тени? После того как воспользовалась Часами перерождения? – Ли Цянь осторожно взглянула на Линь Цзина и, решив не лезть на рожон, опустила глаза и кивнула. Начальник управления легонько постучал по столу длинными пальцами. – Говорят, основание этих Часов высечено из Камня трёх жизней, а обратная сторона циферблата украшена чешуёй змееголова из реки Забвения. Артефакт способен воскрешать мёртвых, но делает это за счёт живых. Воспользоваться этими часами – всё равно что опустить руку в Жёлтый источник…[35] – Плечи девушки задрожали. Она не отрываясь следила за пальцами Чжао Юньланя. Тот откинулся на спинку стула и сощурился. Из-за густых ресниц и глубоко посаженных глаз взгляд казался затуманенным. – Ты хорошая внучка. Каждый второй разглагольствует про заботу о старших, но сколько и впрямь пожертвуют жизнью, попади к ним в руки Часы перерождения?

– Это один из великих артефактов преисподней, – вмешался Палач. – Он нарушает баланс между миром живых и миром мёртвых, поэтому простым смертным ни в коем случае нельзя прибегать к его чарам.

Ли Цянь не смела даже взглянуть на него. Девушка сцепила пальцы в замок и с трудом произнесла:

– Я не знала, что это такое… Просто слышала, что эта старинная вещица обладает волшебной силой… У бабушки случился инсульт, пока я была в университете. Когда её обнаружили, ничего было уже не исправить. А я увидела её… – она не закончила мысль – до того трудно ей было говорить. – Родители всегда считали меня обузой, – продолжила Ли Цянь после короткой паузы. – Бабушка вырастила меня, стала мне поддержкой и опорой. Всё, что у меня есть, – это благодаря ей. Понимаете? Когда это случилось, я даже не плакала, просто поверить не могла, что её больше нет. Как она могла умереть? Почему люди вообще умирают?

– И ты обратилась к Часам перерождения.

– Я сама себе казалась сумасшедшей, но мне так хотелось поверить в чудо… И они ответили мне. Чего мне бояться? Я молода.

Может, мне предначертано прожить сто лет, и половина этого срока – уже немало! Впереди целая жизнь, отчего бы не поделиться ею с бабушкой? Если смертным нельзя пользоваться этими Часами, как они оказались у меня в руках? Почему исполнили моё желание?

На несколько секунд в комнате повисла тишина, а потом заговорил Палач:

– Потому что в тот момент ты отчаянно желала вернуть бабушку к жизни. Порой одного желания достаточно, и всё же это не делает твой поступок правильным.

Глаза Ли Цянь покраснели, и она быстро перевела упрямый взгляд в сторону, словно скрывая обиду.

– Да, я простая смертная, – глухо произнесла девушка. – Судьба меня не балует. Единственный близкий человек умер. Родители меня ненавидят. На мои старания всем плевать. Из кожи вон лезу, чтобы оплатить учёбу, но не могу найти приличную работу в Лунчэне. Со стороны я выгляжу жалко? Наверное, и впрямь не стоило пытаться спасти бабушку. Надо было просто умереть вместе с ней. – Она почти перешла на шёпот. – Я как черепаха, которая еле-еле ковыляет по земле. Кто-нибудь пройдёт, пнёт легонько, и вот я уже лежу вверх тормашками и барахтаюсь без толку. Никто не помогает мне встать, все лишь равнодушно наблюдают за моими мучениями, а когда мне наконец удаётся перевернуться, я получаю очередной пинок, который разом перечёркивает все усилия. Забавно, да?

В девушке вовсю бурлили обида и негодование, как бы она ни пыталась их унять. Лицо Го Чанчэна вспыхнуло. Он не мог похвастаться ни умом, ни трудолюбием, но в отличие от Ли Цянь устроился на хорошую работу. Стажёр встал и учтиво, даже немного заискивающе сказал:

– Я… Я налью тебе воды.

Студентку захлёстывали эмоции, так что она не обратила на него никакого внимания.

– Часы перерождения откликнулись на твой зов, и бабушку удалось спасти, но её состояние оставляло желать лучшего. За ней ухаживала ты?

– А кто же ещё, – равнодушно подтвердила Ли Цянь. – Чтобы не потерять лицо, родители перевезли её в город, но больше ничем не помогали. Они сказали, что уже и так пошли на жертву…

– Получается, ты совмещала учёбу с работой и ещё в одиночку заботилась о бабушке. Да уж, тяжело тебе пришлось.

Линь Цзин удивлённо взглянул на начальника. Он думал, что цель разыгранного ими спектакля – уличить девчонку во лжи и вытащить из неё информацию, но теперь уже не понимал, чего пытается добиться Чжао Юньлань.

Го Чанчэн подал Ли Цянь тёплой воды. Девушка постаралась успокоиться и взяла стакан, но дрожь в руках выдавала её истинные чувства.

– Раньше бабушка поднималась в полпятого, чтобы приготовить мне завтрак. Но с каждым днём ей становилось всё хуже, болезнь отнимала её у меня, – сказала Ли Цянь чуть погодя. – Однажды у неё выкипело молоко, а она даже не заметила. Пламя погасло, но газ продолжал идти. Только чудом всё обошлось. После этого случая я запретила бабушке готовить, но она не послушалась: на следующий день опять встала к плите. Вот и пришлось с тех пор просыпаться пораньше вместе с ней. После завтрака я уходила по делам: учёба, работа, стажировка. Но, что бы ни случилось, в обед всегда садилась на автобус и возвращалась домой, чтобы приготовить для неё еду, накормить и дать лекарства. На эти дела уходило около часа. Сама поесть я не успевала и уезжала обратно голодной. Вечером всё тоже крутилось вокруг неё. Я пыталась заниматься, но она постоянно что-то бубнила, отвлекала меня – приходилось ждать, пока она уснёт, чтобы наконец сесть за учёбу. Обычно это случалось часам к десяти, когда сил уже почти не