Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Сама виновата! – мысленно сказал я Наташе. – Эгоистка несчастная! Так бы и держала век на привязи, ни себе, ни людям!»
Отступление. За двое суток до…
Профессор
Старенький «уазик» по-прежнему немилосердно трясло и подбрасывало, но профессор, казалось, даже не замечал этого, всецело погружённый в свои мысли.
«Неужели я увижу Нину? – думал профессор. – Сегодня, через какие-то два часа я снова увижу Нину! Я буду смотреть на неё, разговаривать с ней… Невероятно!»
Профессор вытащил портсигар.
– Это ничего, если я закурю? – спросил он у водителя.
Тот лишь безразлично пожал плечами.
Профессор закурил, протянул водителю портсигар.
– Спасибо, Виталий Павлович! – усмехнулся тот. – Не курю!
– Не курите? Вот молодец!
Шофёр ничего не ответил, и профессор, откинувшись на спинку сиденья, вновь погрузился всецело в тягостные свои размышленья…
Нина. И так рядом. Кто бы мог подумать!
Три года… и ни одной весточки, ни единой даже весточки за всё это время. И вдруг, как гром с ясного неба, этот вчерашний её звонок. И тон такой, сухой, безразличный…
Череп неандертальца… надо же!
* * *
Но вот, наконец, самые последние городские кварталы остались позади, и мы вырвались из-под бдительного ока ГАИ на оперативный простор.
Сергей вздохнул с облегчением. Медленная езда, да ещё по городским улицам – для него пытка несносная…
– Полный вперёд, Витёк?
– Самый полный! – орёт в самое ухо Наташи Витёк. – Отдать швартовые!
– Псих, да?!
Повернувшись к нам, Наташа очень выразительно покрутила пальцем у виска.
– Молчы, жэнщына, когда джыгыты разговарывают!
– Джыгыт, тоже мне!
Из-за плеча Серёги я внимательно слежу за стрелкой спидометра. Ленка уже не сидит у меня на коленях, она настояла, чтобы мы чуть потеснились, и Витька проделал сие с преогромной даже готовностью. Так что теперь Ленка сидит между мной и этим котярой облезлым…
А я… я слежу за стрелкой спидометра.
100… 105… 110…
Добравшись до ста двадцати, стрелка вздрогнула и как-то нерешительно остановилась.
120… 120… 120… 121…
Это значит, стрелка вновь пустилась в путь. Вот она подошла к цифре сто двадцать пять, вот доползла уже почти до ста тридцати, но, не удержавшись на занятых позициях, снова откатилась к полюбившейся цифре 125… откатилась и замерла там, как приклеенная…
125… 125… 15…
Я внимательно слежу за теперь уже неподвижной стрелкой. А что мне ещё остаётся делать!
Р-р-р-ы-ы-ы! Ж-ж-ж-и-и-и!
Это навстречу нам с визгом и скрежетом проносятся встречные автомобили. И всякий раз Наташа крепко зажмуривается и испуганно повторяет:
– Ой, мамочки мои!
И, немного оклемавшись, требует решительно:
– Сергей, не сходи с ума!
Новая встречная машина… и новый испуганный Наташин писк…
– Сергей, я кому сказала!
Глас вопиющего в пустыне…
Сергей улыбается.
А где-то там впереди – «слияние с природой»…
Хорошо! Всё хорошо, но…
Слева сопит мне прямо в ухо мрачный Жорка. (Интересно, из-за Симочки своей ненаглядной, или просто головка бо-бо после вчерашнего у человека?) Справа же…
А справа Ленка (подумать только!) уже оживлённо рассказывает что-то Виктору свет Андреевичу, а тот даже глазки свои кошачьи закатил от удовольствия. Внимает, так сказать…
Потом уже он сам начинает обычный дешёвый свой трёп, и я с горечью вынужден констатировать, что Ленка даже смеётся. И следа не осталось от недавнего отвратительного настроения. И, главное, на меня ноль целых, ноль десятых! Как будто и не со мной так самозабвенно целовалась всего каких-то десять минут назад!
Ну, что она за человек такой?!
Я поворачиваюсь к Жорке.
– Как настроение?
– Чего?
Жорка недоуменно смотрит на меня.
– Настроение, спрашиваю, как?
– У кого?
Да, с Жоркой много не пообщаешься…
– Ой, мамочки!
Это Сергей вдруг резко бросил машину вправо. Я опомниться даже не успел, как мы уже мчались по узкой просёлочной дороге, оставляя позади себя длиннющий шлейф пыли.
– Лихо! – пробурчал Жорка, на мгновение отрываясь от созерцания окрестного пейзажа. – Молодец!
И он снова уткнулся носом в стекло.
– Ненормальный! – не проговорила, а, скорее, выдохнула из себя Наташа и, повернувшись ко мне, доверительно добавила: – Я чуть с ума не сошла от страха! Представляешь?!
– Представляю! – сказал я, подумав при этом, что от страха сходить с ума всё же приятнее, чем от тоски зелёной. Когда рядом с тобой сидит лучшая в мире девушка, а рядом с ней сидит твой лучший друг… И лучше бы там сидел кто-нибудь другой…
– А ты чего такой? – спросила вдруг Наташа, внимательно меня разглядывая.
– Какой? – поинтересовался я и сделал крайне неудачную попытку улыбнуться.
Возможно, гримаса, появившаяся на моём лице, могла при известной доле фантазии сойти за улыбку…
У кого угодно сойти, но только не у Наташи…
– Кислый, как три лимона сразу.
– Так уж и три!
Взгляд Наташи скользнул чуть в сторону, на Ленку… ещё дальше. И вновь это странное, незнакомое мне раньше, выражение её глаз…
– Хочешь, музыку врублю?
– Вруби!
Что-то она очень уж внимательна ко мне сегодня.
Щёлкнула магнитола, и я вздохнул с облегчением. Витькин голос сразу же исчез, затерявшись в буйных дебрях тяжёлого металлического рока.
Не скажу, чтобы я был в особом восторге от «хеви метал»… но слушать Витькин трёп…
– Наташа, выруби шарманку! – на какое-то краткое мгновение Витькиному голосу удалось таки выбраться из металлических музыкальных дебрей. – Мешает!
– Кому как… – туманно заметила Наташа и ещё прибавила звук. – Мне, например, нравится. Саше тоже. Да, Саша?
– Блеск! – сказал я. – Балдею! Только вот тихо что-то!
– Сейчас исправим!
И Наташа ещё прибавила.
– Не могу понять! – заорал Витька, тщетно стараясь перекричать «шарманку» – Как можете вы, интеллигентные люди, будущие педагоги, так сказать…
В это время машину нашу здорово тряханула на ухабе, и Витька на время замолчал.
– Ну, как? – спросила Наташа, повернувшись ко мне. – Нормально?
– А ещё можно? – спросил я. – Давай до упора!
– Даю!
Наташа дала до упора.
– И ты, Брут! – заорал, было, Витька, но тут машину вновь тряхануло, да так основательно, что Витька, кажется, здорово прикусил себе язык. Во всяком случае, свет Андреевич ухватился рукой за щеку и наконец-таки замолчал уже окончательно.
Но легче не стало.
Ленка по-прежнему не обращала на меня ни малейшего даже внимания. Я же, боясь спугнуть то хрупкое взаимопонимание, которое, как мне показалось, установилось между нами, тоже сидел молча, хоть молчание это давалось мне, ох, как нелегко.
А, впрочем, где оно, взаимопонимание? Ау!
Из стихов Волкова Александра
Среди золота осени
нам не хватает… весны.
Чтоб звенели ручьи,
чтобы плавилось солнце в зените…
А над миром туманы —
осенние
белые
