Два масштабных исследования монозиготных (идентичных) и дизиготных (геномы которых отличаются так же, как они отличаются у братьев и сестер) близнецов, проведенные в Швеции и США, показывают, что индивидуальные различия в щедрости (на примере игры «Доверие») также имеют генетическую предрасположенность. Если у монозиготных близнецов один брат очень щедр, в большинстве случаев его «двойник» тоже будет щедрым. Верно и обратное: если один решает сохранить все деньги при себе, другой с высокой вероятностью сделает то же самое. У дизиготных близнецов эта связь проявляется в меньшей степени, и это позволяет нам исключить вывод, что сходство является результатом совместного воспитания в одной семье. Разумеется, это не противоречит уже установленным фактам – социальные и культурные отличия влияют на желание делиться, – а просто показывает, что щедрость зависит и от других факторов.

Открытие генетической основы предрасположенности к доверию и сотрудничеству приводит к довольно неудобному вопросу. Какие химические, гормональные и нейронные процессы делают человека более склонным доверять другим людям? Как и в случае с обонятельными предпочтениями, изучение «химии сотрудничества» начинается с наблюдений за реакциями животных. Здесь у нас появляется вероятный кандидат: гормон окситоцин, который модулирует активность мозга и играет ключевую роль в склонности к социальным связям. Участник игры «Доверие», вдохнувший окситоцин, проявляет больше щедрости, чем участник, вдохнувший плацебо.

Окситоцин участвует в формировании родительского поведения. Он играет ведущую роль в активации сокращений матки во время родов, что объясняет происхождение термина от греческого oxys, то есть «быстрый», и tokos – «рождение». Он также высвобождается при сосании груди, способствуя грудному вскармливанию. Но окситоцин не только готовит тело к материнству; он также готовит характер матери к великому подвигу, который ей предстоит. Когда яркам вводят дозу окситоцина, они начинают вести себя по-матерински с ягнятами других овец, как будто это их собственные дети. Они становятся заботливыми матерями. И наоборот: когда овцематке дают вещества-антагонисты, блокирующие действие окситоцина, она утрачивает типично материнское поведение и пренебрегает своим потомством. Поэтому окситоцин получил неофициальное название «молекула материнской любви» и даже «молекула любви» в более общем смысле.

С тех пор было проведено много исследований, раз за разом демонстрировавших, что введение одной дозы окситоцина улучшает различные аспекты социального познания: доверие, способность распознавать эмоции и удерживать взгляд на другом человеке, понимание, сотрудничество и рассуждение о сложных социальных взаимодействиях. С некоторым основанием окситоцин преподносят в прессе как Святой Грааль сопереживания, любви и нежных эмоций. Можем ли мы просто орошать себя окситоцином, чтобы жить в лучшем мире? Могут ли мечты о дружбе, доверии и более справедливом и добром обществе быть подкреплены увеличением дозы окситоцина?

Шумиха вокруг него вышла на новый уровень, когда генетики показали, что вариации гена OXTR, кодирующего рецептор окситоцина, связаны с дефицитом социального общения. Это было продемонстрировано манипуляциями с генами животных, но также обнаружилось, что изменения этого гена увеличивают риск аутизма.

Это открытие было решающим. Нарушенное социальное взаимодействие – характерный признак расстройств аутистического спектра. Аутизм встречается довольно часто (у одного из 68 человек), и в наше время, несмотря на огромные усилия в этом направлении, для него не существует медицинского лечения, приносящего удовлетворительный (или хотя бы близкий к удовлетворительному) результат. Таким образом, окситоцин давал огромные надежды тем, кто стремился решить проблему.

Первые исследования показали, что у детей-аутистов, как и в случае с нормальными взрослыми людьми, единичные дозы окситоцина могут усилить интерес к окружающим. Но результат оказался довольно скромным: при выполнении задачи, связанной с распознаванием эмоций другого человека (нужно было посмотреть ему в глаза) показатели детей выросли в среднем от 45 до 49 процентов. Это все еще очень далеко от результата людей, не страдающих аутизмом, чьи показатели превышают 70 процентов.

Окситоцин работал, но с небольшим, почти незначительным эффектом. Есть и более важные причины снизить ажиотаж вокруг этого гормона. Многие лекарства действуют по-разному при однократном и продолжительном приеме, и здесь результаты исследований на животных не слишком обнадеживают. Тот же препарат, который после однократного употребления улучшал социальное взаимодействие у грызунов и овец, приводил к странному поведению в долгосрочной перспективе, особенно при многократном приеме. В целом, десять лет исследований не выявили стойкого улучшения от курсов лечения окситоцином детей-аутистов. Адам Гуастелла, один из мировых лидеров в исследовании окситоцина, в 2016 году опубликовал обзорную статью с анализом всех современных данных, где пришел к выводу, что повторные дозы окситоцина дают очень ограниченный терапевтический эффект.

Этот важный урок касается не только окситоцина и социального взаимодействия. Он показывает, что наивные интерпретации открытий в нейронауке могут быть глубоко ошибочными. Окситоцин действительно играет роль в социальном поведении, и это подтверждено множеством доказательств. В природе он выделяется в период материнства, когда связь между матерью и ребенком особенно сильна. Блокировка окситоцина обычно приводит к разным видам социального отторжения и к недоверию, в то время как его наличие повышает доверие, сопереживание, понимание и способность распознавать эмоции. Вмешательство в работу генов, влияющих на рецепторы окситоцина, вызывает странные формы поведения у животных, а люди с атипичными вариациями этих генов более склонны к аутизму и другим заболеваниям, влияющим на поведение в обществе.

Таким образом, мы наблюдаем согласованную картину, основанную на генетических, молекулярных и медицинских исследованиях, а также на лабораторных психологических экспериментах с участием людей и животных. Однако то обстоятельство, что молекула играет роль в определенном процессе, еще не означает, что ее усиленное применение может серьезно повлиять на ход этого процесса. В сообщениях об исследованиях окситоцина, предназначенных для широкой аудитории, этот аспект часто остается невысказанным из-за естественного желания сделать историю более простой, красивой и оптимистичной, чем на самом деле.

Окситоцин закладывает основу предрасположенности к доверию и сотрудничеству, но было бы огромным и необоснованным преувеличением считать, что, глотая таблетки, мы можем создавать атмосферу доверия, любви и взаимопонимания.

Доверие – основа человеческого общества, связующая субстанция всех общественных слоев и институтов, необходимое условие для любви и дружбы, коммерции и политики. Без доверия мосты между людьми рушатся и общество распадается на части. Идея всеобщего разрушения на латыни выражается словами con (все) и rumpere (рушить), откуда происходит современное слово коррупция. Коррупция ничего не оставляет нетронутым[42]. Она разрушает ткань общества.