«Вот так всегда и бывает, – подумалось Анни. – Сапожник без сапог. Человеку, который продает обувь, не до того, чтобы заботиться о своих собственных туфлях. Точно так же, как писателю некогда заботиться о правописании. Совсем как я».

Она опустила взгляд на свои ноги в новых туфлях с цветными союзками. Никогда прежде она не видела белой кожи. Совсем как взбитые сливки! А союзки – из блестящей коричневой кожи. О, они слишком красивы!

– Я возьму их, – сказала она. – В коробке.

– Конечно, – ответил продавец, развязывая шнурки. – Они будут выглядеть гораздо лучше, если их чуть-чуть испачкать.

– Я никогда не допущу, чтобы они испачкались. Никогда!

– Но вы должны, дорогая, – настаивал продавец. – В кампусе считается, что чистые туфли с союзками не стильные.

* * *

Ее следующая остановка была в парикмахерской.

– Как вас подстричь? – осведомился парикмахер.

– Так, чтобы волосы подпрыгивали, – ответила Анни.

– Вы хотите сказать, что, когда волосы упадут на пол, они должны подпрыгивать?

– Нет. Подпрыгивать на голове, когда станут короткими.

– Вы имеете в виду прямое короткое каре и челку?

– Ну, можно и так сказать, – с сомнением произнесла Анни.

На нее накинули огромную простыню, и она почувствовала себя пленницей. Парикмахер щелкал ножницами и размахивал гребнем, словно готовясь к атаке. Анни закрыла глаза и закусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда первая прядь волос упала на пол. Она отращивала волосы всю жизнь.

– Теперь можете открыть глаза. Я закончил, – объявил парикмахер, как дантист после удаления зуба.

Прежде чем открыть глаза, Анни встряхнула головой, чтобы почувствовать, подпрыгивают ли волосы. Они подпрыгивали! Она издала счастливый вздох. Оно того стоило – как бы ни выглядела ее новая прическа. Анни открыла глаза. Ее голова выглядела странно, но не так уж плохо. Парикмахер снял простыню, встряхнул и снова набросил на Анни. Он посыпал ее затылок тальком, затем смахнул его мягкой щеточкой. Это было приятно. Брызнув на ее волосы лосьоном с чудесным запахом, принялся энергично втирать. Это было еще приятнее. Затем он расчесал ее, и на концах появились маленькие завитки. Это было приятнее всего.

Парикмахер поднял с пола остриженные волосы и, держа их над металлической корзиной для мусора, спросил:

– Они вам не нужны, не так ли?

– Конечно нужны!

– Что вы собираетесь с ними делать?

– Не знаю. Просто они мне нужны.

Он пожал плечами:

– Вам решать.

Парикмахер положил волосы в бумажный мешок. Анни заплатила за стрижку и дала ему пять центов на чай. Взглянув на свою ладонь, он осведомился:

– Вы можете себе это позволить?

– Не могу, – ответила она. – Но так будет правильно.

Он улыбнулся, поблагодарил и пригласил заходить еще.

Анни услышала, как Карл поднимается по лестнице, и замерла. В своем новом наряде, спиной к туалетному зеркалу. Когда он открыл дверь, она встряхнула головой, чтобы волосы подпрыгнули. Карл взглянул на нее.

– Ух ты! – воскликнул он. – Я попал не в тот дом. Извините меня. – Он начал спускаться по лестнице, и Анни побежала за ним:

– Вернись, Карл. Вернись!

Он вернулся и окинул ее взглядом.

– Вы можете мне сказать, что случилось с девушкой, которую я знал – с Анни Браун?

– Я – это она! – взволнованно ответила Анни.

– Ну и где же ваши волосы, мисс Она?

– В сумке. Видишь? – показала она.

– А где ваш бюст? В другой сумке?

– О, он все еще у меня.

– Давай-ка посмотрим. – Он задрал ее свитер.

– Сейчас же прекрати! – Она шлепнула его по рукам.

– Просто хотел убедиться, на месте ли он.

– Ты не заметил мои новые туфли.

– Заметил. Первым делом. Но на левой грязное пятно.

– Я нарочно испачкала. Чистые туфли – нестильные.

– И все это, не посоветовавшись со мной. – Карл повесил пальто и ослабил узел галстука, затем очинил карандаш.

– Ты не сказал, как я выгляжу в своем новом наряде, – печально произнесла Анни.

– Ты выглядишь очень красивой в новом наряде. И была очень красивой в прежней одежде. Но лучше всего ты выглядишь без всякой одежды. – Он уронил на стол карандаш. – Посиди минутку на моих коленях, любимая.

– Позже, Карл. Ты должен заниматься, а мне нужно сходить в магазин.

– Тебе никуда не нужно, и ты это знаешь. Просто ты хочешь похвастаться своим новым нарядом.

– А разве это преступление? – спросила она.

Анни была уверена, что бакалейщик не узнает ее. Не глядя на нее, он сказал:

– Когда вы были здесь последний раз, то спросили мое имя.

– Мне нужна коробка крекеров, – попросила она.

– Так вот, меня зовут Генри.

– И печенье с инжиром, если оно свежее.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Я скажу вам в другой раз, – ответила она.

Анни зашла в аптеку, чтобы купить Карлу пачку сигарет и выпить колы. Прихлебывая из стакана, она думала о бакалейщике. Анни уже привыкла к его грубости. Вообще-то ей даже нравились их отношения. Расспросив квартирную хозяйку, она узнала, что он живет один. Его единственный сын был убит в Аргонском сражении, а жена умерла несколько лет назад. И он стареет. Хозяйка полагала, что ему за шестьдесят.

И тут Анни осенило. Вот почему он так себя ведет! Потому что не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что он одинок, и пожалел его!

Она вернулась в бакалейную лавку. Там было темно – только горел свет над кассой. Бакалейщик считал деньги. Анни открыла дверь и заглянула внутрь.

– Есть кто? – позвала она.

– Магазин закрыт, – сказал он, не поднимая глаз.

– Меня зовут Анни Браун, – сказала она, затем добавила: – Генри. – И стремительно удалилась.

* * *

Не отрывая взгляд от учебника, Карл погладил ее руку в знак благодарности за сигареты, которые она положила на край письменного стола. Анни влезла на кровать с блокнотом, карандашом и романом «По эту сторону рая»[12]. Но она была слишком взволнована, чтобы читать. Она думала о новых людях, с которыми познакомилась с тех пор, как вышла замуж. Решив составить список и озаглавив его «Новые люди, которые вошли в мою жизнь», Анни принялась перечислять: