– Э-э, он еще ничего не знает, – проворчала Сабина, лихорадочно размышляя, как подготовить Звонарева к грядущим изменениям. – Вы пока посидите на диване, а я позвоню Петру Михайловичу. Петр Михайлович позвонит Григорию Викторовичу…

Маргарита Гавриловна вертела головой, вероятно, прикидывая, чем в первую очередь следует заняться.

– Это слишком сложно, – непререкаемым тоном заявила она, встала и одернула блузку, которая плотно облегала ее могучий бюст.

Более фактурной женщины Сабина в жизни своей не видела. Странно, что ее еще не изловил какой-нибудь скульптор и не сделал своей моделью. Изваянная в мраморе, Маргарита Гавриловна могла бы поражать воображение хилых потомков, бродящих по ледяным залам музеев.

– Куда это вы собрались? – с подозрением спросила Сабина.

– Хочу лично объявить о том, что я уже тут.

– Кто уже тут? – донесся до них голос Звонарева. Он как раз распахнул дверь своего кабинета и собрался войти в приемную.

– Я уже тут! – возвестила Маргарита Гавриловна, оглядывая его с таким удовольствием, как будто он был куском ее любимого шоколадного торта. – Здрасьте, Григорий Викторович.

– Ох. Здравствуйте, Маргарита э-э…

– Просто Маргарита, – ее взгляд стал еще пристальней. – Я теперь вся ваша, Григорий Викторович.

– В каком смысле? – перепугался Звонарев. Его аж перекосило – голливудская ямочка уехала с подбородка куда-то в сторону, а зрачки устремились друг к другу.

– В том смысле, что с сегодняшнего дня – я ваша секретарша.

Сабина быстро подошла к боссу и вполголоса сказала:

– Мне кажется, это нелишне. Учитывая обстоятельства… Вам может потребоваться защита.

Обладавшая отменным слухом Маргарита Гавриловна расправила плечи. Было ясно, что без ее разрешения в кабинет босса никто не войдет.

– Вы же ничего не имеете против меня? – поинтересовалась она с подозрением.

– Против вас? Нет-нет, ну что вы! – всполошился Звонарев. – Разумеется, нет, – повторил он для верности.

– Все складывается как нельзя лучше, – заявила Сабина. – Гришкин, если вы помните, меня даже не оформил. Я тут вообще как пустой горшок в печке.

– Почему пустой? Я вам заплачу, – тотчас же заявил Звонарев. – Я обещал Петру Михайловичу, что все будет в ажуре. Если вы подождете хотя бы четверть часика…

– Конечно, подожду, – пожала плечами Сабина. – Я не стремлюсь покинуть поле боя как можно скорее. Мне нужно собрать кое-какие мелочи и посвятить Маргариту Гавриловну в наши дела. Обрисовать все детали… Чтобы она была морально готова.

На самом деле инструктаж длился гораздо дольше, чем Сабина рассчитывала. А когда она все же распрощалась с «Рекордсменкой», пообещав не пропадать насовсем, ее машина не завелась. Сабина сначала уговаривала свою «ласточку» не делать глупостей, потом пинала ее ногами, нецензурно ругалась, после чего все же признала себя побежденной и вызвала эвакуатор. Процедура доставки автомобиля в мастерскую длится не две минуты, и даже не два часа. Пока Сабина ждала спасателей и оформляла документы, на город опустилась летняя ночь.

Один из припозднившихся сотрудников вывез ее из промзоны и высадил на остановке. Здесь было пусто, и, когда подъехал троллейбус, длинно и мягко выдохнув, Сабина обрадовалась, что внутри почти нет пассажиров. Она села возле окна и стала смотреть, как улица, качнувшись, медленно поплыла мимо нее. Маленький месяц прилепился к стеклу и тоже двинулся в путь, потащив за собой тонкие облака. Листья деревьев, заполнявших обочины дороги, казались бронзовыми и тяжелыми. Троллейбус то и дело останавливался, шипел, открывая двери, впускал немного теплого ветра, пропахшего асфальтом, и снова трогался в путь, и ехал неспешно, по раз и навсегда заученному маршруту. Против воли мысли Сабины приняли мирный оборот. Она стала думать о Тверитинове без прежнего раздражения, вспоминала, как он волновался, появившись в приемной. Когда впереди показалась ее остановка, Сабина уже готова была и вовсе закрыть глаза на все, что произошло, поверить честному слову Сергея и вернуться в прошлое. Вернее, к прошлому. Выбросить из жизни последние ужасные месяцы, когда ревность терзала ее сердце острым клювом, как жадный орел.

Легко выпрыгнув из освещенного троллейбуса на улицу, Сабина только теперь сообразила, что уже очень поздно. На улице не было ни души, редкие машины проносились мимо на такой скорости, будто участвовали в мировых гонках. Чем дальше от шоссе, тем фонарей становилось меньше, и казалось, светят они вполсилы. Сабина поежилась. Ей стало здорово не по себе. Почему она не вызвала такси? Почему не позвонила Пете? Что за блажь на нее нашла? Мечтательное настроение – это, конечно, прекрасно, но о безопасности тоже было бы не грех подумать! Теперь вот придется идти через тот сквер, который ей так не нравится.

Сквер и вправду был довольно неприятным местом. Две узкие асфальтовые полосы, несколько скамеек и густая зелень, которая ночью казалась ржаво-черной, кудлатой, неприятной. В самом центре возвышалась мрачная чугунная скульптура. Скульптура была авангардной и изображала невесть что – ее многочисленные отростки тянулись в разные стороны, словно паучьи лапы. Сабина оглянулась назад – за ней никто не шел, и вообще вокруг не было видно ни одной живой души.

Когда, бывало, среди ночи Сабина вставала попить водички, она иногда выглядывала в окно и видела, как по тротуару торопливо семенит какая-нибудь барышня, тревожно озираясь по сторонам. «Вот почему эта дура идет одна в такое время?» – всегда спрашивала себя в такие моменты Сабина. Сейчас такой вопрос следовало задать самой себе. И почему она, дура, идет ночью одна?

Чтобы не растягивать «удовольствие», Сабина прибавила шагу, надеясь поскорее проскочить неприятный участок. В этот момент где-то недалеко, за соседними домами, неожиданно раздался громкий хлопок, и в небо взлетел фейерверк. Распустился желтыми мохнатыми цветками, которые с шипением растворились в водянистом небе. Вслед за первым начали взрываться и другие – красные, зеленые, золотистые. Хлопки следовали один за другим. Сабина перестала слышать собственные шаги. Стук ее каблуков возобновлялся только в промежутке между «выстрелами». А потом к этому стуку внезапно присоединилась громкая попсовая музыка. Сабина поднялась по трем высоким ступенькам, с которых, собственно, и начинался сквер, и увидела, что на другом его конце стоит автомобиль с включенными габаритными огнями. Передняя дверца распахнута настежь, салон слабо освещен, из него-то и доносится музыка. Двое влюбленных сидят внутри в довольно причудливой позе и самозабвенно целуются.

– Уф, – сказала Сабина вслух. – Ребята, как я рада вас видеть.

Именно в эту секунду ей показалось, будто позади нее что-то происходит. Возможно, это было движение воздуха или прорвавшийся через грохот петард и фейерверков какой-то шелестящий звук. Не успев по-настоящему испугаться, она резко повернула голову… И испустила крик ужаса!

В паре метров от нее, на фоне темных кустов, облитых смолистым лунным светом, стояла огромная черная фигура, примерно в два раза выше человеческой, рядом на земле лежала ее страшная тень. В одну секунду на сетчатке вытаращенных Сабининых глаз отразилось существо в длинном одеянии, с капюшоном на голове. Под капюшоном угадывались лицо, покрытое золотистой пыльцой, и рот с кроваво-черными губами. Та самая женщина, которая прильнула к окну кафе, где они сидели вместе с Илоной! Суккуб! Только в тот раз она была обычного роста и походила на человека. А сейчас выросла до невероятных размеров и казалась совершенно инфернальной. Глаза ее сверкнули пугающим ртутным блеском, на секунду мелькнули оскаленные зубы.