— Зачем ты это сделал?

— Что сделал?

— Убил Рени Ноулс.

Моя улыбка погасла.

— Копы, «Кроникл», телевиз-зор, — она так и произнесла, — все намекают, что твой арест неизбежен.

— Они просто выражают надежду.

— Нет-нет, — поспешно возразила она, — программам новостей не позволяют ничего выдумывать.

— Эй, — сказал я, повеселев, — ты опять валяешь дурака.

Материализовался официант, готовый принять наши заказы. Потом мы дожидались, пока он извилистой тропой преодолеет банкетный зал.

— Ладно, Мисси, изливай душу.

Услышав, как перевернулся стакан, я даже не потрудился взглянуть. Я просто подскочил.

— Мисси промазала, — сказала Мисси голоском маленькой девочки.

Струйка вина пролилась на сиденье моего стула, я не успел его отодвинуть.

— Не расстраивайся так.

— Ух, ты, — рассмеялась она, — мы сердимся.

— Просто немножко устал. Мне не дано понять, как взрослая женщина может вести себя подобным образом и ожидать, чтобы к ней относились серьезно.

— Дорогой, — утешила она, — я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь относился ко мне серьезно. Кроме того чудака у алтаря.

— К чему меняться в пятьдесят лет, — буркнул я.

— Ох, вскрикнула она. — Ниже пояса!

— Выше нос, — напомнил я ей.

Служащие вытерли лужу, заменили бокалы и принесли мне другой стул без единого слова укоризны.

Мисси разглядывала меня сквозь новый бокал вина с озорным блеском в глазах.

— Что дальше?

— Кое-кто из тех, с кем я чаще встречаюсь за ленчем, высказывали предположение, что, если окажется, что ты убил Рени Ноулс по тем же причинам, по каким ее могли бы убить некоторые из них, это будет ужасно забавно.

— Сама мысль, что я мог бы иметь что-то общее с людьми, с которыми ты чаще встречаешься за ленчем, приводит меня в большее уныние, чем если бы я оказался на необитаемом острове, получив для чтения одну только «Кроникл».

— Это еще не самая ужасная судьба, — заметила она. — Представь, что тебе оставили бы из нее только книжное обозрение.

Я содрогнулся.

— Твой взгляд всегда так оптимистичен, Мисси.

— Учитывая, сколько моих друзей среди твоих лучших клиентов, не говоря уж о том, что с тобой сталось бы без меня, тебе следовало бы впиваться зубами в ленч, а не в кормящую тебя руку. Я хочу сказать, в самом деле.

Я начал жалеть, что не заказал выпивку.

— Жизнь полна маленьких компромиссов.

Она широко усмехнулась:

— Где-то я это уже слышала.

Мне оставалось только горестно размышлять. Каков окажется компромисс с личностью вроде Мариссы Джеймс? Для меня это значило бы решать: тратить половину доходов на привилегию жить в маленькой комнатушке в красивом городе или отправляться в бесплатную лечебницу, когда я порежу палец, потому что лучший хирург в городе слишком дорого берет. А вот для моей Мисси компромисс означает жизнь без забот, пока она соблюдает определенные правила: постарайся не упиться до смерти, например, чтобы не портить хорошую жизнь. Не влюбляйся — еще один пример — потому что любовь часто ведет к браку, а брак, рано или поздно, так или иначе, будет стоить тебе большей части связей.

Кто из нас двоих должен идти на больший компромисс?

Я мог бы поставить этот беспардонный вопрос, да только мне уже случалось проезжать на велосипеде по этой разбитой колее, и по дороге меня обгоняло множество «ягуаров». Кроме того, с Мисси я открыл еще одно правило, о котором прежде не знал: не влюбляйся в женщину, у которой всегда будет миллион на каждую твою тысячу, если только главная цель такого союза для тебя — не помочь ей их потратить.

Господи, думал я, любуясь моей чудесной подружкой поверх множества пар рук, раскладывающих хлеб, оливки, масло, два салата «Цезарь», один бокал белого вина и перечницы, я мог бы весь день вскрывать банки с домашней овсянкой…

Вообще-то, еще один компромисс, который я научился принимать, имея дело с Мисси, — это придерживать язык в обществе ее друзей. Деньги — точнее следовало бы сказать: состояния — влекут за собой множество собственных правил, из которых, в зависимости от того, насколько мало мозгов и много жалости к себе к ним прилагается, вытекает распорядок, в котором очень мало места для компромисса.

Я отщипнул краешек от теплого ломтя хлеба.

— Что общего может у меня быть с другими твоими напарниками в ленче? Разумеется, помимо восхищения твоей особой. Ты нашла себе другого парня с циркулярной пилой?

— Напротив, за всю жизнь видела одного-единственного с этой мерзкой штуковиной. Нет, мои знакомые в шутку предполагали, что она могла вытянуть из тебя тридцать-сорок тысяч на один из своих кошмарных прожектов вложения капитала.

— Ох ты! Они, конечно, шутили?

— Не так весело, как будут шутить, узнав, что я сидела за ленчем с подозреваемым в ее убийстве.

— Мисси, — сказал я, доверительно склоняясь к ней. — Я еще могу поверить, что ты в жизни видела только одну пилу. Но чтобы ты сидела за столом только с одним подозреваемым в убийстве?..

Я помахал ладонью над столом.

— Мое легковерие отказывает.

— Ну, да, — признала она. — Человек отказывает себе очень в немногом.

— Так мой сертификат невиновности еще действует?

— Правда, Дэнни, — она вдруг стала серьезной. — Я верю тебе до конца.

— Спасибо.

— Я хочу сказать, нам всем известно, что деньги для тебя не проблема.

Она весело рассмеялась.

Понимаете, что я имел в виду? У меня нет денег, значит, деньги для меня не проблема. Для нее все наоборот — у нее есть деньги, так что деньги — ее проблема.

— Спасибо, — сказал я, — я думаю.

Она склонилась над столом, открыв белый треугольник кожи над грудью, заметно ниже линии веснушчатого загара, ограничивающей территорию молодости, одолженной ее лицу пластической хирургией.

— Тогда скажи мне, — прошептала она, — за что ты ее убил?

Меня не раздражает это детское легкомыслие, точнее, я к нему привык. И уж наверняка оно напомнило мне, почему, как бы мы ни веселились вдвоем, я никогда не мог подолгу сердиться на Мисси или оставаться в ее компании. Она принимала всерьез только совещания со своими брокерами и счетоводами. Тех и других у нее, между прочим, было по двое или по трое, потому что на самом деле в том, что касалось распоряжения деньгами, она была вовсе не дурой. Мисси намечала стратегию инвестиций с той же религиозной серьезностью, с какой другие относятся к налоговому управлению, сигмоидоскопии или педали газа атомной подводной лодки.