раскаивается, сожалеет. Что ему тяжело и больно. Но ведь и мне больно не меньше. И я не готова вот так сразу все простить. Пусть пройдет какое-то время и тогда чувства поутихнут. Может, сможем хоть по-человечески поговорить. Уже не как друзья, но хотя бы как давние знакомые.

— Тая, скажи…

— Да? Что такое? — голос Карины вырывает меня из глубокой задумчивости. Оборачиваюсь и смотрю в серьезное личико.

— Вы с Сашкой что, поругались?

— С чего ты взяла? — стараясь держать на лице улыбку, убираю вазу в шкафчик и присаживаюсь на стул.

— Да ведете себя странно. Он уже второй день нервный и дерганый. Места себе никак не находит. И вазу эту сам не отнес, хотя мог бы. Передал через меня. И ты не спрашиваешь ничего. Почему сам не пришел. И по телефону вы больше не трещите, как обычно. Явно что-то произошло.

Какой проницательный ребенок. Ведь чувствует неладное каким-то своим внутренним чутьем. И соврать тут не получится. Да и не умею я этого. Долго собираюсь с мыслями, решая, что можно сказать, при этом ничего не объясняя.

— Понимаешь, — беру свою кружку и отхожу к окну, выглядывая во двор. — У взрослых так бывает. Иногда возникают трения, недопонимания, проблемы. Мы просто немного повздорили.

— Но это ведь ненадолго, да? Не помню, чтобы раньше ваши ссоры длились больше получаса. Немного побеситесь — и опять не разлей вода.

Я невольно улыбаюсь, хотя в груди разливается ядовитая горечь, отравляя кровь, мешая нормально дышать. Я тоже не припомню такого. Но теперь все изменилось. Точка невозврата пройдена и нам теперь придется жить в новой реальности. В которой мы будем порознь. Карина, конечно, сейчас этого не поймет, мала еще слишком, поэтому надо ее как-то отвлечь.

— Конечно. Со временем, думаю, все наладится, — эх, самой бы еще в это верить. Но Карину вроде бы такой ответ устраивает. Вот и отлично. Подростки они такие, долго ни на чем не зацикливаются. А со временем привыкнет и даже вопросов не будет задавать на тему того, почему мы с Сашкой больше не общаемся.

В конце концов, проводив ее до дверей и сказав быть аккуратнее на переходах, иду готовить обед родителям. А то они, наверняка, голодные будут с дороги…

***

Родители приезжают к пяти часам. Уставшие, пропыленные и очень довольные. Крепко обнимаю обоих, понимая только сейчас, насколько сильно соскучилась за эти три недели, пока их не было.

— Ну, — выдыхает папа, оглядывая квартиру. — Разгрома вроде нет, следов пожара тоже не вижу, значит, можно тебя оставлять одну. Не пропадешь.

— Папа, — укоризненно на него смотрю и поворачиваюсь к маме в поисках поддержки.

— Андрей, ну что ты, право слово. Иди лучше руки мой и переодевайся скорее.

— О боги, в этом доме уже пошутить нельзя, — ворчит, но топает в ванную.

— Как отдохнули, мам? — спрашиваю, пока помогаю отвезти чемодан в родительскую спальню.

— Чудесно, милая. Нам все понравилось. Жаль, тебя с нами не было. Но мы привезли гостинцы. Хочешь покажу?

— Потом, мам, потом, — со смехом отрываю ее от чемодана. Сначала поешьте. Как раз все горячее.

— Ну ладно, позже так позже. — мама надевает домашнее платье, поправляет волосы, а потом поворачивается ко мне и хитро спрашивает. — А ты мне пока вот что скажи. Кто тот высокий черноволосый красавец, что тебя до дома подвозит? И с букетами тебя ждет у подъезда?

Капец. Зажмуриваюсь и закусываю нижнюю губу. Ну и как это называется? Я, конечно, знала, что в нашем подъезде живут те еще сплетницы, на коих негде пробу ставить, но даже от них я такого не ожидала.

Как они нас углядели вообще? Из окон, что ли, наблюдали? Вот же людям делать нечего. За своей жизнью лучше бы так следили. И главное, как быстро донесли, а? Родители даже порог квартиры переступить не успели, как уже все услышали. Что было и чего не было. Страшно представить, как эти болтливые сороки могли все приукрасить.

— Ну и кто тебе рассказал? — пыхчу и складываю руки на груди. И когда успели? Вы же только приехали.

— Да Лидка Воронцова со второго этажа и рассказала. Мы у подъезда встретились. Пока папа расплачивался с таксистом и вытаскивал наши чемоданы, она мне все и поведала. С аханиями и оханиями.

— Мам, если она тебе сказала, что я из квартиры устроила притон и бордель, то это неправда. Ты же меня знаешь. Как и эту неуемную сплетницу.

— Тая, ну что ты злишься? Все ровным счетом наоборот. Она заявила, что твой ухажер весьма солидный и достойный человек. И что тебе очень повезло, и даже намекнула, чтобы не забыли пригласить ее на твою свадьбу.

Мда. Весело. Хотя, лучше пусть сплетни о скорой свадьбе ходят, чем о том, что я шлюха и скоро принесу байстрюка матери в подоле. А то знаю я эту тетю Лиду со второго этажа. Она за милую душу обгадит любого. Даже пантеон святых мучеников отправит гулять по всем девяти кругам ада.

— Ну, дочь. Чего молчишь? Рассказывай уже. — мамино лицо явно выражает нетерпение и я сдаюсь.

— Это Костя, брат Зои. И да, мы с ним начали встречаться. — уф, все, сказала.

— Так, — мама кивает головой. — Вас Зоя познакомила?

— Само получилось. Он нас подвозил домой после рок-концерта. Ну а потом пригласил меня на свидание. — да, вот такая краткая и красивая история для предков вышла. И нет, это не вранье, а лишь замалчивание некоторых нелицеприятных фактов.

Родителям о наших приключениях в дежурной части знать ни к чему. А так вроде все чинно-благородно. Увидел, понравилась — пригласил на свидание. Все как у людей.

— Тая, он тебе нравится? Как мужчина? Или просто нравятся красивые ухаживания?

— Конечно, нравится. — вспыхиваю до корней волос. — Иначе никуда бы с ним не пошла. Зачем принимать ухаживания от неприятного человека?

— И это правильно, дочка. Не нужно размениваться на кого попало, а красивые ухаживания без чувств ничего не значат.

— Кстати, мам, — решаю все же сказать сразу, раз уж так все обернулось. — Костя хочет с вами познакомиться. Спрашивал, когда можно будет приехать?

— О, как, — мама изумленно вскидывает брови. — Уже к личной встрече готов? Что ж, похвально. Чего зря канитель тянуть… Мне даже нравится такой напор. Значит, намерения серьезные.

— Так что мне ему передать?

— Пусть в воскресенье на ужин приходит. Вот и познакомимся.

— А папа? — почему-то становится тревожно. Как отец воспримет новость о том, что у меня появился ухажер? Вдруг встанет на дыбы? Но блин, мне ведь уже не пятнадцать, и даже