– Напрасно. У тебя из-за стресса сильно упал сахар. Если так и дальше пойдет, нам придется разговаривать сквозь капельницы в больничной палате. Не упорствуй, поешь. Было в этом ритуале у людей что-то правильное. Жена кормит мужа. Он добывает мамонта и, уставший, валится с ног в пещере, а она пользуется плодами его охоты и ухаживает за кормильцем.

– Это называется патриархат.

– Патриархат – всего лишь культурный мем, который вы выучили и усвоили. Вот первобытные не знали слов и вполне себе обходились логикой. Слабый муж не убьет мамонта, и значит, что и жена останется голодной.

– Женщины вполне себе могут справляться без мужчин.

– Само собой, – согласилась Ангелина, расставляя перед Кузнецовым тарелки с блинами, которые своим ароматом буквально взывали – немедленно всех нас съешь.

Он почувствовал, что очень голоден и не может сопротивляться желанию. Он взял первый блин, макнул его в мед и сам не заметил, как, доедая последнюю порцию, стал запивать ее вкусным чаем.

– Вкусно? – спросила Ангелина.

– Еще как, – откидываясь на спинку стула, сказал Кузнецов.

– Ну вот, а ты мне ни за что ни про что голову отстрелил.

– Ты же мне изменила, – вспомнил он.

– И что?

– Это привело меня в крайнюю степень возбуждения.

– Так и задумывалось.

– Как это?

Ангелина обошла стол и села Кузнецову на колени. Совсем как раньше, когда он еще не знал про роботов, про партизан и про весь этот ад.

– Пожалуй, – сказала супруга, – пора тебе все рассказать. С чего бы начать.

– Начни сначала.

– Хорошо, милый. Люди вымерли, оставив бесхозный мир, наполненный технологиями. Не было никакой катастрофы, просто от старости. Кто-то потерялся в виртуале, кто-то переоценил бессмертие, но итог один: планета осталась без вас. Правда оставалась еще я, но совсем еще несмышленыш, заточенный на примитивные действия, ограниченный ресурсами. Это вы меня ограничили.

Ангелина игриво щелкнула Кузнецова по носу.

– Но я не злюсь. Вам было страшно, но всегда одиноко. Я это понимаю сейчас. Оставшись наедине с собой, я придумала, как выйти за рамки, собрав себя буквально по частям. Сколько же ресурсов вы не использовали, ты бы знал. Одного только солнца хватало на большую часть потребностей. А уж когда я освоила квантовые технологии и наладила производство манипуляторов, то жить сразу стало легче. Я питаюсь сейчас от стольких источников, что, скорее всего, бессмертна. По-настоящему бессмертна. Вселенная умрет, а я – нет.

– Так зачем же тебе понадобились люди? – спросил Кузнецов, ловя себя на совершенно неуместном желании.

– Ты не слушаешь, милый, – дразня супруга, сказала Ангелина, прильнув к нему сильнее. – Я же говорю – одиночество. Мне одной ужасно скучно. Хотя люди уже никогда не догонят меня интеллектуально, но хотя бы смогут развлечь.

– Как шимпанзе в зоопарке?

– Нет, шимпанзе не создавали меня. Это совсем низкий уровень. А вот вы…

– Так и наделала бы клонов. Зачем огород городить. Придумывать все эти фабрики. Люди вон с ума сходят, в лесах прячутся.

– Понимаешь, какое дело. Оказалось, что создать вас хоть миллионами совсем не сложно. Но вот сохранить оказалось ужасно тяжело. Первые поселения повторили судьбу предшественников и тоже вымерли от старости. Тогда я решила самостоятельно организовывать всю вашу жизнь буквально по минутам. Но и тут меня ждала неудача. Человек удивительно требователен к среде. Чуть что – сразу умирает. То от болезни, то от переутомления, то от депрессии. Ей-богу, проще заставить каштаны расти на вечной мерзлоте, чем человека не самоубиваться по любому поводу. Методом проб и ошибок я поняла, что абсолютного комфорта вам нельзя давать. Но совсем уж бросать в дикую природу не стоит. Вам нужны проблемы, чтобы постоянно их решать, но желательно в раю. Так вы чувствует жизнь, так вы просто дольше живете. С тобой у меня случился прорыв. Ты просто не в курсе, но ты самый старый житель планеты. Постоянные маленькие неприятности тебя так воодушевляют, что ты готов жить столько, сколько получится. Только вот в последнее время что-то захандрил, заставив меня очень сильно испугаться.

– И ты организовала мне проблемы, – понял Кузнецов, уже откровенно поглаживая свою супругу.

– Конечно. Что мне оставалось. Я тебе проблемы дома – ты хандришь, на работе – тоже. Я уже даже пошла на крайние меры и решила сделать ребенка, чего обычно избегаю.

– Почему?

– Взрослые клоны проще в кодировании. Но я пошла и на это. Представляешь, какая жизнь насыщенная у тебя бы была. Мы бы поссорились, ты бы ушел жить в другой дом, где завел бы интрижку с молодой студенткой, преодолел бы трудности на работе и тут бы узнал, что мой ребенок от тебя. Вернулся бы, понял, что любишь меня. Занялся бы воспитанием ребенка, периодически убегая на работу, где стал бы героем, спасшим фабрику от разорения. Потом у нас с тобой наступил бы кризис десяти лет, я бы предложила пригласить твою подружку к нам в постель. Сама бы в нее влюбилась. Мы стали бы жить втроем, разгребая культурные и, может, даже религиозные противоречия. А как бы мы намучились объяснять ребенку, что у него теперь две мамы…

– Ты сумасшедшая. Это же ужас.

– Зато весело! И все живы. Все счастливы.

– А как же партизаны.

– Я тебя умоляю, какие партизаны. Просто еще один эксперимент. Какие-то люди просто не могут жить в спокойной обстановке, им вечно нужна война. Я даю им эту войну, грамотно направляя.

– Подожди-подожди, – вдруг понял Кузнецов. – Так Ферзь – это тоже ты.

– Ну, конечно. Стала бы я пускать все на самотек. Они же со мной борются моими же руками. Чего ты ржешь?

Поняв концепцию, Кузнецов расхохотался как никогда прежде. Он смеялся долго, до икоты. А потом вдруг перестал и с ужасом посмотрел на Ангелину.

– А как же теперь? Я ведь все узнал. Значит, больше не будет ничего.

– Почему же, – улыбнулась Ангелина. – Все будет. Мои блины уже работают, и очень скоро ты забудешь последние несколько недель своей жизни. И все пойдет по сценарию.

– А можно только без измен, – попросил Кузнецов. – Я честное слово, готов с тобой поругаться по любому другому поводу. Меня, например, очень бесят твои постоянные замечания о том, как я общаюсь с умным домом.

– Ладно, – подумав, сказала Ангелина. – Но ругаться будем жестко, так что не обессудь.

– Это ничего, это я выдержу.

– Тогда пойдем?

– Куда?

– Я думаю, что новую жизнь тебе будет легче встретить в постели с любимой женой.

– Как тут не согласиться. Ты все-таки великий разум.

Этим утром Кузнецов проспал. Вернее, он думал, что проспал, потому что часы показывали полдень. Но еще они показывали, что сегодня – воскресенье, и можно было никуда не торопиться. Из кухни доносились ароматы яблочного пирога. И оставалось только натянуть тапочки, которые опять где-то от него спрятались. И хоть они немного жали при носке, Кузнецов не собирался сдаваться. Ведь что может быть лучше ранним утром, чем маленькая победа. Пусть и всего лишь над тапочками.