— Подросток? — переспросила она, изогнув светлую бровь дугой. — Ты восемнадцатилетняя девушка, а не подросток. В твоем возрасте я давно знала, что такое депиляция, тушь и внешний вид. Видимо, все худшие качества ты взяла от своего горе папаши.

— Ты только что вернулась и решила начать выходные с ссоры? Прекрасно, ма, давай испортим друг другу настроение, — я откинула край одеяла и уселась по-турецки на кровать, бросая недовольный взгляд на Тришу.

— Я всего лишь хочу помочь тебе, детка, ведь в таком возрасте, — она делает паузу и задумчиво поднимает глаза, — многие встречаются. Мальчики обращают внимание на то, как девушка выглядит. Понимаешь, о чем я?

Губы сжимаются в тонкую линию. Оставляю вопрос без ответа.

— Понимаешь, поэтому злишься. Я ведь не хочу для тебя худшего, дорогая…

— Ты хочешь сделать из меня себя, — обиженно перебиваю ее и отворачиваюсь.

— Нет, всего лишь помочь стать женственней.

— Я не кукла, а живой человек! И одеваюсь я тоже как захочу! Парни? Они мне не нужны! Я хочу окончить школу! — взрываюсь, повышая тон, а мамины идеальные брови сходятся на переносице.

— Джинет…

— За восемнадцать лет ты решила вдруг поиграть в «заботливую мамочку»? Как мило!

— Что? — ошарашенно выдыхает Триша и медленно приподнимается с кресла.

— Ты вспомнила о моем существовании? Захотела сделать из меня Барби? Спасибо, но я не хочу становиться такой, как ты! Спать с богатыми мужиками, только ради денег и красивой жизни…

Мамина рука рассекает воздух. Раздается звонкая пощечина, и кожа в том месте медленно розовеет. Глаза блестят, в носу щипает — вот-вот брызнут слезы.

— Как ты смеешь, такое говорить? — шипит Триша, тяжело дыша.

— Правда глаза колит? Всё здесь, — я развожу руками. По разгоряченной коже уже катятся первые капли слез, — не наше, а твоих многочисленных любовников. Я никогда не буду для тебя на первом месте, даже на втором и третьем. Ох, интересно, я войду хотя бы в сотню?

— Осуждать меня вздумала? Посмотрела бы я, что делала ты, когда осталась с маленьким ребенком и без копейки…

— Нашла работу для начала, — с горечью шепчу и прохожу мимо матери к шкафу.

— Какие умные мысли, Джинет, но в тот момент я выбрала другой способ прокормить нас обеих, — защищается Триша.

Натягиваю первые попавшиеся вещи, хватаю расческу, проводя несколько раз по непослушным волосам, и завязываю их на макушке.

— Куда это ты собралась? — ярко-голубые глаза матери пристально наблюдают за каждым моим движением: скулы сжаты, в глазах пылают яростные огни.

— Подальше от этого дома и тебя, — вытираю жгучие слезы и засовываю в рюкзак все необходимое.

— Что за спектакль ты устроила? Не успела я вернуться, как ты показываешь характер, — продолжает рассерженно Триша, скрещивая руки на груди, и постукивает красным наманикюренным длинным ногтем.

— Лучше бы не возвращалась, — бурчу под нос и шмыгаю.

— Я твоя мать, никуда ты не пойдешь.

— О, ты только об этом вспомнила?

— Хватит, Джинет, у нас сегодня семейный ужин и придет Грэг…

Быстро спускаюсь по ступенькам, но Триша даже на каблуках догоняет меня.

— Ты никуда не выйдешь из этого дома, — жестко произносит мать и сжимает плечо. Сбрасываю ее руку, надеваю куртку и дергаю за дверную ручку.

— Только переступи за порог — можешь больше не возвращаться, Джинет, — предпринимает неудачную попытку Триша, но я хлопаю дверью перед ее носом и попадаю под пронизывающий ветер.

Что же делать? Решимость остается за спиной в комнате на втором этаже. Затравленный взгляд замирает на противоположном доме. Нет, Чемптонов точно нельзя беспокоить. Первым делом Триша заявится именно туда, ведь больше идти мне некуда. Ветер качает голые ветки деревьев, руки и нос моментально становятся холодными. Закидываю рюкзак на плечо и направляюсь в сторону небольшой уютной кафешки, где мы часто любим есть лазанью с Тинки. Надо бы позвонить ему…

Пока я плелась по почти безлюдной улице, начал моросить противный дождь. Натянула капюшон и засунула руки в карманы, съежившись от холода. Когда я добежала до кафешки, промокнув насквозь, дождь уже превратился в ливень. Заказала горячий карамельный капучино и села за свободный столик возле окна, доставая дрожащими руками телефон. Одеревеневшие пальцы не слушались, поэтому набрала раза с четвертого.

— Привет, — услышала знакомый веселый голос.

— Привет, не беспокою?

Официантка поставила передо мной дымящуюся чашку с капучино. Несколько спасительных глотков напитка согрели, но горечь и разочарование из сердца, увы, не убрали.

— У меня тренировка перед телевизором, но я сделала перерыв, — ответила Черелин, немного запыхавшись. — Что-то случилось? Ты мне звонишь первый раз.

— Ну… — запнулась и посмотрела на пенку, — да, мне неудобно, но позвонить больше некому.

— Что произошло? — голос девушки стал более серьезным.

Закусила нижнюю губу и взволновано выдохнула:

— Можно я переночую у тебя?

На пару секунд повисла тишина, но потом раздалось явно удивленное бормотание Черелин:

— Ого… Хм… Значит, что-то серьезное. Конечно. Ты сейчас где? Льет, как из ведра.

— Сижу в кафешке в районе Твин Брукс, — облегченно вздыхаю и смотрю на стекло, которое заливают непрекращающиеся струи дождя.

— Я скоро буду.

Скидываю свою геолокацию и беру в руки чашку. Триша даже не позвонила — вот ее беспокойство и «я скучала». Она точно моя мать? Может, я подкидыш? Все так быстро полетело к чертям за утро из-за пары фраз. Почему она всегда все портит? Если бы я родилась ее точной копией, Триша бы летала на крыльях от счастья. Но я противоположность своей красотки матери.

— Ого, что это за карма с одеждой? — раздается сзади насмешливый голос, затем появляется его обладательница.

— Видимо, меня наказал Бог, как любит говорить Тинки, — ворчу и слабо улыбаюсь, глядя в сапфировые глаза, как и у Сина.

— Тинки? Это кто?

— Тим, мой странный друг, — поясняю я, а девушка заливисто смеется.

— Забавно. Он не обижается?

— Где-то я уже это слышала, — отворачиваюсь и смотрю на свои ногти.

— Что? — хлопает длинными ресницами Черелин, но я только качаю головой, вспоминая похожий разговор с Сином. — Ладно, поехали, объяснишь, что стряслось и почему ты теперь бездомная.

Пока внедорожник рассекает по трассе, направляясь в сторону крутого района Инглвуд, рассказываю про ссору с матерью.

— Да уж, весело. Но знаешь, я в какой-то степени ее понимаю, — говорит девушка, когда машина тормозит на красный свет.

Хмурюсь и вопросительно смотрю на ее задумчивое лицо.

— Помнишь, как ты не хотела губы блеском красить? Просто… — она пожимает плечами и мельком оглядывает меня, — я бы тоже не отказалась провести над тобой полную «прокачку».

— Прокачку? — непонимающе повторяю и складываю губы трубочкой, прикасаясь к ним указательным пальцем.

— Передачу помнишь? «Тачку