— Помоги встать.

— Лиза…

— Диван в гостиной свободен, если ты нигде не остановился. Я в душ.

Я оставляю Вадима в еще большей растерянности. Взяв телефон, закрываюсь в ванной, включаю воду и звоню Филу.

— Наконец-то, блядь! — орет он в трубку. — Ты где?

— На Ямайке, — отвечаю, вздохнув.

— И что ты там, спрашивается, делаешь? — Фил не просто взбешен, он в ярости.

— Ну… — протягиваю, прислушиваясь к звукам за дверью. — Тут сам черт не разберет. То ли я трахаюсь с пасынком, то ли он со мной.

В трубке — молчание. Наконец Фил отмирает и спрашивает:

— Ты по зову тела или с холодным расчетом?

Если бы я и сама могла ответить. Хотя бы себе признаться.

— У тебя как дела? — ухожу от ответа.

— Почти сорвал твоему муженьку сделку. Так что можешь пока очаровывать сыночка, я занимаюсь папашей.

— Я его не очаровывала, — возмущаюсь, почти слыша, как моя волчица внутри начала скулить.

Что-то неумолимо меняется. И я готова свернуть, но есть ли путь назад?

Я в полном охренении от происходящего. И когда уже пройдет это состояние, учитывая, что в другом я не пребываю в последнее время?

Когда Лиза уходит в ванную, я закуриваю и пытаюсь понять, что сейчас произошло. Нет, ну то, что мы снова трахнулись, понятно. Но эмоциональный фон у нашего секса какой-то странный. И скачущий от одной эмоции к совершенно противоположной.

— Да ну на хрен, — говорю вслух, качая головой.

И поведении Лизы… Если бы она снова назвала меня извращенцем и выставила на улицу, я бы еще понял. Но нет же, диван предложила. Что-то здесь определенно нечисто…

Опять я собираюсь ее в чем-то обвинить. Кажется, это уже входит в привычку. Или у меня прогрессирует паранойя, или Лиза все еще что-то скрывает.

Погрузившись в мысли, не замечаю, как она подходит и тоже закуривает.

— Ты для себя непривычно задумчив, — говорит, а я перевожу на нее взгляд, и вслух вырывается:

— Блядь!

— Что такое?

— Ты перед всеми ходишь полуголая?

И почему меня так цепляет, что она в одном полотенце? Очень коротком полотенце. Наверное, потому, что я только успел подумать, как это все прекратить и забыть, а тут Лиза. И при одном взгляде на нее сразу думаешь, как чертов наркоман: «Ну еще разочек». И сразу же отметаешь мысль, что это жена отца и хотеть ее как-то неправильно.

— Ты что-то не успел рассмотреть? — равнодушно спрашивает Лиза.

Успел, еще как успел. Но что-то еще есть… Или все дело во мне? Она злится — я недоволен. Она равнодушна — я пытаюсь ее разозлить.

— В какую игру ты со мной играешь? — делаю шаг, но она никак не реагирует, лишь удивленно поднимает брови.

— Вадим, ты меня удивляешь. Вроде умный, а несешь какую-то чушь.

И сказано так, что я сам себя идиотом чувствую. Эта женщина сводит меня с ума. Мне надо подумать. Иду к выходу из кухни и говорю:

— Спокойной ночи.

— Постельное белье в диване, кажется, — летит мне в спину снова равнодушно.

Мы как будто все эмоции оставили в сексе и можем разговаривать нормально. Надолго ли нас хватит?

Иду в душ, а когда выхожу из ванной, то на кухне уже темно. Кошусь на дверь спальни, но одергиваю себя. Только не хватало шаблонной сцены из дешевой мыльной оперы. Хотя я и так себя уже начал чувствовать ее героем. Да, жизнь иногда поворачивается так, будто ее написал укуренный, впавший в маразм сценарист.

Перед тем как отрубиться, думаю, что не мешало бы побольше узнать о добром самаритянине Филе.

Утром я просыпаюсь от звонка телефона. На ощупь нахожу гаджет и, приоткрыв один глаз, смотрю на экран.

— Да, — отвечаю, поднимаясь с дивана и оглядываясь.

Тихо, пусто… И снова смотрю на дверь спальни.

— Привет, милый.

— Привет, мам.

Иду на кухню, ставлю турку на плиту и закуриваю.

Мама спрашивает, как у меня дела, как с работой, потом начинает рассказывать о себе. Поговорить она любит, а я больше слушаю, иногда вставляя короткие фразы. Но сейчас, после долгой прелюдии, мама затрагивает тему, на которую мне меньше всего хочется говорить.

— Как тебе эта, очередная пассия твоего папаши?

Зашибись, блядь! Я с ней трахаюсь, она живет под чужим именем и, как не перестаю думать, что-то скрывает. Но маме об этом знать необязательно.

— Ну, баба как баба, — отвечаю, надеясь, что она удовлетворится.

— А у твоего отца нет в последнее время проблем? — после небольшой паузы очередной вопрос, который настораживает.

— Каких проблем?

— Не знаю, просто… Ладно, Вадим, не обращай внимания.

Прощаюсь с мамой и задумываюсь. Можно все списать на обычную женскую ревность, но снова орет интуиция. Надо как-то ненавязчиво поговорить с отцом, когда вернусь.

А может, просто вернуться в Европу и забить на все? Не смогу. Уже не смогу.

Слышу тихие шаги за спиной. Не оборачиваясь, спрашиваю:

— Кофе будешь?

— Буду.

Беру вторую чашку, выливаю остатки из турки и ставлю перед Лизой на стол. Какая, черт возьми, утренняя идиллия! Для полноты картины не хватает только секса на завтрак. Опять меня несет не в ту сторону. Кажется, я действительно становлюсь извращенцем или еще что-нибудь похуже.

Смотрю на такую спокойную и даже равнодушную Лизу. Как же не хватает ее эмоций, когда она, кажется, вот-вот вцепится мне в лицо ногтями, плюнет ядом и посмотрит так, что можешь превратиться в горстку пепла.

Так, холодный утренний душ мне не помешает.

Мы молчим, но между нами нет ни напряжения, ни неприязни — пустота. Я чуть наклоняюсь вперед и спрашиваю:

— Ты искала свою мать?

Не знаю, почему именно этот вопрос приходит на ум. Наверное, тоже интуитивно.

Лиза дергается, проливает кофе. Хватает салфетку и начинает нервно натирать столешницу. Ну вот, хоть что-то.

— Вадим, зачем тебе это все?

Да потому что я хочу, чтобы меня отпустило. И надеюсь, что с исчезновением ореола загадочности вокруг этой женщины она перестанет занимать все мои мысли. Но этого я не скажу.

— Любопытство, — пожимаю плечами.

— Это не твое дело! — повышает Лиза голос.

— Значит, нашла, — делаю вывод. — Не расскажешь мне и эту историю?

— Откуда ты только взялся на мою голову?.. — потирает она виски.