сам расплатился с таксистом.

Попутчики свернули на узкую улочку, где все было каменным: пол, стены и перекрытия. За лавочкой антиквара Элина стукнула в синюю дверь со старинной бронзовой ручкой. Через минуту раздался недоверчивый женский голос:

— Кто там?

— Это я, Элина. Открой, пожалуйста, Бейла.

Дверь сразу же распахнулась, из нее выбежал подросток, за ним вышла женщина лет сорока.

Элина схватила мальчишку в объятья и расцеловала его.

— Мойша, братишка! — Потом обняла мачеху и представила ей друзей: — Знакомься…

— Идемте внутрь, я приготовила комнаты, — сказала Бейла и, взглянув на Элину, добавила: — Отец ждет тебя в спальне.

Элина прошла по узкому беленому коридору, поднялась на второй этаж и вошла в отцовскую комнату. Он лежал с перебинтованной головой, повернувшись спиной. Окон в комнате не было, работала вентиляция, и горел ночник. Воздух был пропитан лекарствами, что вызвало у Элины приступ удушья.

Она закашлялась, и отец обернулся:

— Я тебя ждал…

Элина присела на край постели, взяла его руку и прижала к своим губам.

— Как ты себя чувствуешь?

— Теперь лучше. Утром думал, что отдам богу душу.

— Расскажи, как все случилось?

— Они явились под утро, сказали Бейле, что нужна комната. Бейла впустила…

— Сколько их было? — уточнила Элина.

— Двое, — с усилием ответил отец.

— Тебе нужно отдохнуть. — Она поцеловала отцовскую руку и встала, чтобы уйти, но он запротестовал:

— Останься!

Элина вернулась на место, и он продолжил:

— Как только Бейла закрыла за ними дверь, они на нее напали, втащили на второй этаж и заперли в комнате Мойши…

— Требовали денег?

— Нет, не совсем…

— Что им было нужно?

— Какие-то пергаменты. Но я сказал, что никогда о них не слышал и ничем помочь не могу. Тогда эти бандиты стали выбивать из меня правду…

Элину захлестнуло чувство вины, и она заплакала.

— Прости меня, папа! Это я во всем виновата!

— Во что ты ввязалась? — Он приподнял с подушки голову. — Ты всегда была такой осторожной и законопослушной.

— Это никак не относится ко мне.

— Они весь дом перевернули вверх дном. Что за пергаменты?

— Старинные свитки.

— При чем же здесь ты? — Он посмотрел в лицо дочери и устало закрыл глаза. — Не хочешь — не говори.

— Я ни в чем не виновата, папа. Поверь мне, папа! — вырвалось у Элины.

— Я тебе верю.

— Ты запомнил их внешность?

— Утром приходили полицейские и показали фотографии. Мы с Бейлой их опознали.

— Прости, не поняла…

— Мерзавцев схватил патруль, который стоит у мечети. Ты знаешь, она здесь рядом.

Склонившись, Элина заглянула в глаза отцу и пообещала:

— Завтра я пойду в участок и все о них выясню.

— Это хорошо, что завтра… Сегодня побудь со мной. — Отец погладил ее по руке. — Вечером будем говорить, и ты все расскажешь о себе. А сейчас отдыхай с дороги. Я тоже отдохну…

Элена вышла из комнаты, прикрыла дверь и спустилась на первый этаж. Там, в коридоре, столкнулась с Нинель Николаевной и Лидочкой. Их сопровождал Мойша.

— Мы идем к Стене Плача! — отрапортовал он сестре. — Потом отправимся в Храм.

— Где Богдан? — Спросив, Элина махнула рукой: — Впрочем, идите, спрошу у Бейлы.

Мачеха указала ей комнату, куда поселила болгарина. Элина вошла без стука, схватила спящего Богдана за грудки и как следует тряхнула.

— Просыпайся, мерзавец!

— А?! — он распахнул глаза. — Что случилось?!

— Ты все наврал! Грабители искали пергаменты в доме отца!

— И что? Я их сюда не присылал… — Богдан не совсем проснулся и обескураженно захлопал глазами.

— Но они-то этого не знали! А сюда явились после того, как обыскали каюту Луки!

— Я не понимаю…

— В каюте Луки пергаментов не было! И ты это знал!

Богдан сел в постели и покаянно склонил голову.

— Ты права, их там не было.

— Где они?! — Элина ударила его кулачком по плечу. — Отвечай!

— По соображениям безопасности я велел отослать их почтой в Стамбул из почтового отделения в Сельчуке. Мы видели Луку там, если ты помнишь. — Богдан озадаченно почесал в затылке. — Но только посылка придет в Стамбул на его имя.

— Ага… Элина презрительно сузила глаза. — Вот для чего ты стащил паспорт Луки! Надеешься, что тебе все сойдет с рук?

— Даже не сомневаюсь.

Capitolo XVIII

Римская империя.

288–292 годы

Август Диоклетиан и его друг, талантливый военачальник и соправитель[39] Август Максимиан, въехали в Вечный город в окружении отряда телохранителей. Пятая осень правления Диоклетиана дала небольшую передышку в череде пограничных войн вдоль Рейна и Данубия. Августы приняли решение провести зиму в Риме, показаться Сенату, римлянам и увидеть столицу Империи, в которой доселе не довелось побывать ни одному ни другому[40].

Пройдя по роскошным залам дворца Септимия Севера, Августы выбрали для себя покои. Им предстояла большая работа по переустройству империи. Диоклетиан инициировал реформы в экономике и управлении, задумав подобрать для себя и Максимиана двух Цезарей. Систему четырех правителей он наименовал тетрархией, властью четырех, и через двадцать лет правления собирался отречься от власти в пользу молодых Цезарей.

Edward John Poynter — The Ides of March, 1919

Для себя Диоклетиан выбрал в Цезари своего зятя Галерия. Максимиан из многих претендентов все еще выбирал своего.

В это время Елена стояла на высокой террасе дворца наместника Далмации в Салоне. Тучи над вершинами гор на глазах расползались по небу. Солнце еще светило, когда вдалеке пророкотал гром и сверкнула молния.

Lawrence Alma-Tadema — The Ever New Horizon, 1904 (detail)

Через несколько минут хлынул дождь, и Елена укрылась во дворце.

Рабыня у входа подала ей сухую паллу и сообщила:

— Господин ждет тебя в кабинете.

Спустившись по мраморной лестнице в вестибюль, Елена вошла в высокие двери с бронзовыми львиными головами.

Констанций поднял глаза от бумаг и залюбовался женой. Ее красота, отточенная достатком и уходом, к тридцати трем годам расцвела в полной мере. Фигура сохранила девичью стройность, походка и движения были все так же грациозны.

— На улице настоящая осенняя буря!

— Да ну?!

— Тебе нужно чаще бывать на воздухе, иначе